Человек без тела

     – Абсолютно верно. Пламя свечи всегда то же самое пламя свечи, хотя само горючее все время меняется. Волна на поверхности воды остается той же волной, хотя составляющая ее вода при перемещении становится другой. Человек остается тем же человеком, хотя в его теле не осталось ни одного атома из тех, которые составляли его пять лет назад. Важна только форма, порядок, Идея, в конце концов. Колебания, придающие материи индивидуальность, могут быть переданы по проводам так же успешно, как и те колебания, которые передают неповторимость звука. Вот я и сконструировал прибор, который позволяет, так сказать, разбирать материю на аноде, а затем собирать ее в прежнем порядке на катоде. Это и есть моя Телепомпа.

     – А практически… как эта Телепомпа работает?

     – Великолепно! В Бостоне, в помещении на Джой-стрит, у меня было около пяти миль проводов. И я безо всяких затруднений пересылал разные вещества вроде кварца, крахмала или воды из одной комнаты в другую с помощью этой пятимильной спирали. Никогда не забуду, как радовался, когда мне удалось разложить трехцентовую почтовую марку и тут же получить ее репродукцию в приемном устройстве. Такой успех с неорганической материей вдохновил меня попытаться перекачать живой организм. Я схватил своего кота, черного с желтыми полосками, и подверг его воздействию сильнейшего тока с помощью батареи из двухсот элементов. Не успел я и глазом моргнуть, как кот исчез. Я поспешил в другую комнату и к своему величайшему удивлению обнаружил там живого и мяукающего, хотя и слегка ошарашенного Томаса. Мой прибор работал не хуже волшебной палочки!

     – Это действительно большой успех.

     – Ведь правда же? После успешного эксперимента с котом, мной овладела грандиозная идея. Если я сумел переслать одно существо – кошку, почему нельзя переслать другое существо – человека? Если я сумел с помощью электричества мгновенно перекачать кота по проводам на пять миль, то почему бы с такой же скоростью не перекачать человека по трансатлантическому кабелю в Лондон? Я принял решение увеличить мощность своих и без того мощных батарей и провести такой эксперимент. И как ярый сторонник науки, – на себе…

     – Мне не доставляет удовольствия рассказывать об этой части эксперимента, – продолжала Голова, а я вынул из кармана носовой платок и аккуратно вытер слезы, которые катились у нее по щекам. – Скажу только, что я утроил количество элементов в батарее, протянул провод по крышам до своей квартиры на Филлипс-стрит, все тщательно подготовил и, твердо веря в свою теорию, бестрепетно устроился в передающем устройстве Телепомпы в офисе на Джой-стрит. Я был совершенно уверен, что, подключившись к батарее, тут же окажусь в квартире на Филлипс-стрит живой и невредимый. Потом я нажал на рубильник… Увы!

     Какое-то время мой приятель не мог говорить. Наконец, сделав над собой усилие, он продолжил свой рассказ.

     – Я начал распадаться, начиная с ног, и медленно исчезал у себя на глазах. Сначала растаяли ноги, потом туловище и руки. Что случилось неладное, я понял лишь тогда, когда увидел, что процесс расщепления замедляется. Но ничего сделать уже не мог. Потом у меня исчезла и голова, и я потерял сознание. Согласно моей теории, голова, исчезнув последней, должна была материализоваться на другом конце провода первой. Теория оказалась верной. Я вновь очнулся и открыл глаза в квартире на Филлипс-стрит. Вот материализовался подбородок, потом я с большим удовольствием увидел, как медленно обретает очертания моя шея. Внезапно, примерно на третьем шейном позвонке, процесс остановился. Причину я понял мгновенно. Я забыл добавить свежей серной кислоты в элементы батареи, так что на материализацию всего остального энергии не хватило. Так я стал Головой, чье тело пребывает Бог весть где.

     Я даже не пытался утешить профессора Думкопфа. Перед лицом такого горя любые слова выглядели бы насмешкой.

     – Дальше рассказывать нечего, – с глубокой тоской продолжал он. – В доме на Филлипс-стрит живет много студентов-медиков. Предполагаю, что кто-то из них нашел мою голову и, ничего не зная о Телепомпе, использовал для изучения анатомии. Думаю, они попытались законсервировать ее с помощью препаратов мышьяка. Результаты их учебы заметны сразу: у меня теперь нет носа. Наверно, я переходил от одного студента к другому, из одного анатомического театра в следующий, пока какой-то начинающий юморист не подарил меня музею под видом французского убийцы прошлого столетия. Несколько месяцев я провел в беспамятстве, а когда ко мне вернулось сознание, я был уже здесь… Такая вот ирония судьбы! – помолчав, добавила Голова с сухим, горьким смешком.

     После некоторого раздумья я спросил:

     – Могу я что-нибудь для вас сделать?