Человек-да

— Теперь вряд ли сунутся, — сказал Текс. Его предположение было как никогда верно, ибо все его враги приказали долго жить.

— БИП думаю, что БИП нам следует отправиться БИП... — начал Фигги5000 и умолк, потому что вдалеке неожиданно раздался взрыв.

— Что за... — произнес Текс по инерции, и не думая заканчивать фразу.

— БИП, БИП, — пропищал Фигги5000.

Это был геличоппер — футуристический гибрид вертолета и ножа. Транспортное средство сенатора Гринглава — злодея, который некогда, много лет назад, держал Текса в плену.

— Гринглав, — промолвил Текс. — Значит, явился сюда, чтобы самолично закончить работу...

— Макбеллами! — крикнул Гринглав в огромный рупор из кабины своего геличоппера, потрясая кулаком в зеленой перчатке — его визитной карточкой. — Вот мы и снова встретились! Приготовься умереть! В нашем двадцатимиллионном столетии преступно иметь собственные мысли и идеи! А у тебя их слишком много! Ничего, больше не будет ни одной! Ты вернешься в ледяную тюрьму, которую я выстроил для тебя!

Текс застонал. Он ненавидел ту огромную ледяную тюрьму.

— Тупица недоделанный! — закричал он в ответ. — Ты вместе со своей ледяной тюрьмой можешь гореть в аду! Я туда не вернусь!

— Вернешься, куда денешься! — парировал сенатор Гринглав.

— Фигги5000, — прошептал Текс. — По моему приказу измени полярность на своих позитроновых деактиваторах.

— БИП слушаюсь, — ответил Фигги5000, который, между прочим, был сконструирован в облике прекрасной женщины.

— Что ж, сенатор Гринглав, полагаю, в таком случае мне придется действовать тихо... — сказал Текс, но Гринглав не слышал его, поскольку все еще находился на удалении нескольких миль, а у Текса, в отличие от него, не было большого рупора».

Я приложил к своему сочинению записку, в которой написал: «Продолжение следует...» и указал, что это всего лишь небольшой отрывок эпической саги-трилогии о Тексе Макбеллами, над которой я сейчас работаю. Бог даст, мое произведение понравится, и мы сможем опубликовать его в начале следующего года.

5 октября

В школе Пол Льюис был задирой, никому не давал проходу. Он только что отыскал меня на встрече выпускников и предложил как-нибудь посидеть в пабе. Я согласился.

Я до сих живо помню, как в школе ежедневно по окончании занятий Пол Льюис раскручивал инвалидное кресло, в котором сидел Энил Пейтел — просто потому, что ему нравилось смотреть, как тот «ездит кругами».

Мы договорились встретиться в следующий четверг в Бате.

7 октября

В газете «Стандард» увидел следующее объявление:

«НЕ ЖЕЛАЕТЕ ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ИСПЫТАНИЯХ, ПРОВОДИМЫХ С ЦЕЛЬЮ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛИБИДО У ЖЕНЩИН ПОСЛЕ МЕНОПАУЗЫ?»

Я позвонил по указанному номеру, но оказалась, что я — неподходящая кандидатура.

Порой меня удивляет, что в нашей стране дискриминация пустила столь глубокие корни.

8 октября

Мама прислала мне статью, которая, по ее мнению, могла меня заинтересовать. Девушка по имени Лора, которую я знал, когда мне было 12 лет, в свои двадцать шесть открыла в Троубридже магазин засушенных цветов. Развернув статью, в нижней половине страницы я увидел рекламу, напечатанную крупным жирным шрифтом:

ОТКРОЙТЕ ДЛЯ СЕБЯ МИДСОМЕР-НОРТОН!