Человек-да

Я кивнул, мысленно вздохнув от облегчения: слава Богу, мне не придется быть третьим лишним на чужом свидании.

— Хорошая девушка?

— Надеюсь, — ответил Пол. — Знакомая моего друга.

Я уже собрался было рассказать ему про Кристен, но осекся. Мне до сих пор не хотелось об этом вспоминать. Да и неуместно как-то. Ведь скоро приедет Лиззи...

— Что ж, удачи, — сказал я.

— Рад был повидаться. Это мой приятель Саймон устроил мне свидание. Он знает, что я неравнодушен к рыженьким. Это моя слабость. А от друзей слабости не скроешь, верно?

Я был рад за Пола. И чувствовал себя немного виноватым. И что я с такой неохотой шел на встречу с ним? Полагаю, в глубине души я считал, что делаю ему одолжение. Мне казалось, что он одинок. Ан нет, посмотрите на него: он счастливчик, у него есть друзья, которые устраивают ему свидания; он не испытывает недостатка в общении. Бог с ним, что он помешан на Саре Брайтмен. Не беда. Пол — отличный парень. И в жизни устроен неплохо. Если уж на то пошло, он, вероятно, думает, что это он делает мне одолжение. Мне, человеку, которому даже не о чем поговорить. Который расклеивает по городу объявления с просьбой «Позвоните мне! Я — одинокий угрюмый оригинал, мечтающий о милой беседе с незнакомцами».

Пол надел куртку и, качая головой, сказал:

— Знаешь, хотел предложить... Завтра вечером я опять буду в Лондоне. Могу принести тебе тот компакт-диск. Мы могли бы быстренько выпить по бокальчику. Зато не будешь сидеть здесь один-одинешенек.

Чувствуя себя отвратительно, я ответил с искренней благодарностью в голосе:

— Это было бы здорово.

И на том, боюсь, закончился, мой вечер развлечений. Вот вам и результат моих нещадных стараний заглушить свое горе. Нет, я обзвонил всех, кого можно. Звонил и Уэгу, и Натану, и Джоунси, и Бену, и Ричу. Даже Коббетту. Но у каждого из них нашелся предлог для отказа. Каждому нужно было куда-то бежать, что-то делать. Каждый мог с чистой совестью сказать «нет». Во мне вдруг проснулась зависть к этим свободолюбивым ублюдкам.

Я поплелся к метро, еле передвигая ноги, спустился на станцию «Оксфорд-серкус». Через две остановки, в Холборне, пассажиров попросили покинуть вагоны. Какая-то авария на линии. Что-то с электричеством. Нам предложили добираться домой своим ходом или дождаться, когда к станции метро подадут специальные автобусы.

В общем-то, довольно стандартная ситуация, но для меня она имела особый резонанс. Может быть, думал я, это признак надежды. В конце концов, ведь с подобного случая все и началось. Может, это знамение. Может, Майтрея подойдет ко мне. Может, я опять встречу в автобусе того человека. Может, это не просто так.

Вскоре стали подъезжать автобусы. Я огляделся, с надеждой в глазах всматриваясь в лица других таких же, как и я, страдающих угрюмых пассажиров, но его не заметил. Поднялся наверх. Результат тот же. Ни одного бородатого. Никого похожего на просветленное существо. Мужчин было много, но того, кто мне нужен, среди них я не нашел.

Автобус ехал долго, часто делал остановки. К тому времени, как мы свернули на улицу, идущую параллельно Роуман-роуд, от которой до моего дома добираться всего несколько минут, я остался в салоне один. Сидел один-одинешенек на верхнем этаже автобуса, темной ночью, и смотрел в окно.

На перекрестке автобус затормозил. Я спустился вниз и спрыгнул на дорогу. Решил остаток пути пройти пешком. Последние полчаса убедили меня во многом. Во-первых, я усвоил раз и навсегда, что я сам по себе.

Что Майтреи не существует. Что тот мой попутчик в автобусе был самый обычный человек. Что все это я сделал сам. Нет никого великого промысла. Я сам отвечаю за свои поступки.

Я зашел в бар, где продавали спиртные напитки навынос, купил бутылку вина и пошел домой, с содроганием думая, что сегодня вечером мне еще все-таки придется выяснить, сколько стоит авиабилет до Техаса.

Да, и не забыть отправить факс агенту Сары Брайтмен.

В тот вечер я сделал себе ванну и долго, очень долго в ней лежал. Вылезать не хотелось. У меня было такое чувство, что, пока я в ванне, мне ничто не угрожает. В ванной нет ни телефона, ни Интернета. Никакие возможности, одолжения, просьбы не проникнут сквозь закрытую дверь. Я в теплом парном коконе. Увы, теперь я уже был не тот Согласный, что в свою лучшую пору... Тогда у меня было время только на то, чтобы принять душ. Я все время бежал из дому, стремился находиться по другую сторону двери, выискивая возможности ответить на что-то согласием и хватая их обеими руками.