Человек-да

В общем, как бы то ни было, я стал работать. Вернее, попытался. Но против меня были два обстоятельства. Во-первых, мне не давала покоя волнующая мысль, что моя судьба находится в руках кого угодно, только не в моих собственных, и что одно «да» на заданный к месту вопрос может безвозвратно изменить, улучшить или, как считал Иан, разрушить мою жизнь. Во-вторых, делать мне фактически было нечего. В данный момент я ни над чем конкретным не работал: один проект уже сдал, к другому еще не приступал. Конечно, можно было б самому проявить инициативу. Но это означало бы, что я сам ищу себе работу. А кто ж так поступает? Да и вообще, кто станет работать, если можно плясать и веселиться на солнышке, отвечая согласием всем подряд? Я направился из редакции. Вид у меня был деловой, будто я шел на важное совещание, на котором собирался рассуждать о важных вещах, употребляя такие словечки, как «слияние» и «иерархия». На подобных совещаниях нормальные люди падают в обморок, а женщины их и вовсе избегают, опасаясь забеременеть от обилия тестостерона в воздухе, насыщенного запахом лосьона после бритья. Настоящие мужчины выделяют тестостерон вместе с потом.

— Привет, Дэнни, — неожиданно раздался слева от меня чей-то голос.

— Привет! — прогудел я, все еще преисполненный собственной важности.

— Как дела?

Ко мне обращался Роберт, инженер, с которым я довольно напряженно работал целую неделю над монтажом одного проекта. Вообще-то, ту программу мы монтировали, как мне кажется, почти месяц, — главным образом, потому, что Роберт пытался пробиться в финал одной викторины и посему каждые пять минут отрывался от работы, дабы сообщить мне какой-нибудь малоизвестный факт о животном мире, или просил проэкзаменовать его на предмет популярности передач и т. д. в определенные недели 1990-х годов.

— Нормально, Роберт. Спасибо.

— Лифт ждешь?

— Да. А ты?

— Я — нет, — ответил он.

Но потом, когда прибыл лифт, он вошел в кабину вместе со мной.

— На следующей неделе я даю небольшой прием, Дэнни. Так, обычная вечеринка. Будут несколько приятелей из нашей «индустрии».

Для пущей выразительности интонационные ударения Роберт подчеркнул жестами. А потом, довольный своей затеей, расхохотался и покачал головой.

— Я тебя тоже хотел пригласить. Придешь?

Прежде я постарался бы уйти от ответа. Не потому что Роберт был зануда. Вовсе нет, и на этот счет я всегда защищал его перед другими. Просто он был ужасно скучный человек.

— Конечно, приду, Роберт, — ответил я, радуясь тому, что мне, по крайней мере, будет что записать в дневник. — С удовольствием.

— Классно. Здорово. С Би-би-си только ты один нашел время! Все остальные сейчас очень заняты.

— Да, это я уже слышал.

— Что ж, ладно. Я свяжусь с тобой по электронке.

— Договорились.

Мы с Робертом вышли из лифта и обменялись рукопожатием. Затем он вернулся в кабину и опять поехал на пятый этаж.

Солнце все еще светило. Я шел по Риджент-стрит и улыбался. После выигрыша в лотерею у меня появились удивительные мысли. Я думал: возможно, каждое мгновение, что я бодрствую, ведет к чему-то необычному, и мне нужно только смотреть во все глаза и быть восприимчивым. Ведь человек, с которым я тогда разговорился в автобусе, заставил меня понять, что маленькие неприятности повседневной жизни — это вовсе не неприятности. Давка в метро, автобус, не остановившийся перед тобой, ночной клуб, в который тебя не пустили... прежде все это я расценивал как отдельные, законченные моменты. Я никогда не думал, что, возможно, каждый из таких эпизодов знаменует начало чего-то, ведет к чему-то, что это даже к лучшему.

И именно такой душевный настрой мне был необходим, когда я, подходя к метро, увидел то, от чего еще несколько дней назад у меня упало бы сердце, а тело сковала усталость. Со станции Оксфорд-серкус на улицу строем по семь человек в шеренге непрерывным потоком валила толпа. Метро опять не работало. Я встал в хвост очереди и огляделся. Передо мной стояло человек сто, столько же — на противоположной стороне улицы, у другого входа. Все ждали, когда вновь откроется метро, все проклинали судьбу, или орали в телефоны, или просто топтались на солнцепеке. Это была усталая, раздраженная толпа, и я едва не поддался всеобщему настроению. А потом вспомнил, что последний раз угодил в подобную передрягу как раз в тот вечер, когда в автобусе познакомился со своим случайным попутчиком. И тогда я понял, что это идеальный вариант. Еще одна возможность посмотреть, что преподнесет мне жизнь! Хочу ли я стоять здесь, у дороги, запруженной автотранспортом, дышать пылью и дымом, глохнуть от автомобильных сигналов или готов воспринять это как шанс? Хочу ли я стоять здесь, в толпе рассерженных горожан и туристов, или готов что-то предпринять? А что, если просто уйти? Что, если пройти мимо метро, принимая жизнь такой, какая она есть? Что тогда произойдет?

И я пошел пешком.