Человек дейтерия

— Ага, — Гриша улыбнулся. Конечно, Степа и ей успел рассказать про скалы Петра Гронского, и что тут такого? Не такой уж секрет. Они ведь собирались взять туда кого-нибудь из класса. Вот и поедут вчетвером — Степа, Алла и они с Ульяной. А может, кого-нибудь еще прихватят. Дона, например. Если будет себя хорошо вести. Пусть тоже попрыгает, у него должно хорошо получиться, спортсмен все-таки. Да и с громогласным Москитом будет веселее. Уж он-то сумеет поаукать, если кто заблудится. Хотя… Лучше с этим не спешить. Этак наприглашают народа и устроят тарарам на весь лес. Для начала пусть будет небольшая экспедиция. Из самых проверенных и надежных. Изучат местность, составят карту, и Степа им все спокойно покажет-расскажет. А уж потом можно звать остальных…

В мечтаниях Гриша не заметил, как они забрели во двор родной школы. Дверь подсобки была чуть приоткрыта, слышался приглушенный визг циркулярки. Значит, не зря посубботничали. Вон и башню никто до сих пор не разрушил. Правда, постройка немного накренилась. Солнце, пусть февральское, но уже начинало временами пригревать. Чуялось приближение марта.

— Ой! — Алла остановилась, и Гриша тоже мысленно охнул. Из-за башни показалась плечистая фигура. На ярком снегу она казалась абсолютно черной, но Грише и лица не нужно было разглядывать, чтобы узнать Саймона. И что он тут делал, разгадать было тоже несложно. Конечно, какую-нибудь гадость. Или нужду справлял или прикидывал, как развалить снежную постройку.

Гриша угадал. Уже в следующий миг черная фигура с силой пнула в кладку, и несколько плит провалилось внутрь башни. Разогревая себя, Саймон пнул снова, и в снежной стене образовалась обширная прореха. Еще пара таких дыр, и башня попросту рухнет. Саймон тоже задрал голову, прикидывая, как ловчее развалить снежное изваяние.

— Эй! Ты что делаешь! — заверещала Алла. — Это мы строили!

Саймон оглянулся, но, увидев парочку, ничуть не встревожился. Даже, похоже, остался доволен.

— A-а, и ты недомерок здесь, — Аллу он сознательно игнорировал. — Должок принес?

Гриша с ужасом понял, что Саймон все знает. И про отъезд Степы, и про то, что отныне они остались без защиты. Может, кто из прихвостней что разнюхал, а после нашептал, а может, сам догадался по их унылому виду. Впрочем, нет, — кто-то наверняка донес, иначе не заявился бы сюда к башне, не стал бы ее ломать.

У Гриши на глазах выступили слезы. Там, на вокзале, он не плакал, а здесь, вдруг, не выдержал. Ну почему все в жизни так несправедливо? Если несчастья, то разом в один день. И даже не черная полоса, а целая черная пропасть…

— Чего встали? Подгребли быстро! — Саймон с ленивой неспешностью ударил по башне — уже кулаком, и снова часть плит провалилась внутрь.

Эх, не облили они башню водой, не догадались! Ледяная, была бы, верно, прочнее.

— Урод!

Гриша даже не понял, что именно он сказал. Ругательство само сорвалось с языка. И Саймон сделал вид, что ослышался. А может, и впрямь не поверил ушам. Не каждый день воробей чирикает на овчарку.

— Чего-чего?

— Козел и урод! — это выкрикнула уже Алла. Звонко и громко. Саймон шагнул к ним, а Гриша шагнул ему навстречу. Потому что страшно стало за одноклассницу. Потому что ясно представил, как Саймон хватает девочку в охапку, как жуткие ручищи хлещут ее по щекам, швыряют оземь.

— Вали с нашего двора! — звонко продолжала выкрикивать из-за спины Алла. — И башню нашу не трогай, скотина!

Нет, не прочувствовала девица-красавица момента, не поняла всей сложности происходящего. Гриша даже губу прикусил. Ну как можно говорить такое Саймону! Точно сама подсказывала и подталкивала. То есть, возможно, ее слова спасли Гришку, но они же вынесли окончательный приговор башне. Мстительно хакнув, Саймон метнулся назад, корпусом вонзился в хрупкую стену. Плиты посыпались одна за другой. Дрогнув, башня пошла заваливаться, и Гриша во все глаза смотрел, как легко и просто красота обращается в ничто. Ведь именно так люди рвут картины, поджигают дома, громят из орудий и минометов многолюдные города…

Саймон еще выбирался из руин, отряхивая себя от снежного крошева, а Гриша уже мчался в атаку. Никогда в жизни он не дрался, не умел да и не хотел, наверное, уметь. Но за башню, за память о Степе, да еще перед Алкой, которая все это видела, вести себя как-то иначе казалось невозможно.

Жаль, не было под рукой тяжелого портфеля, — Гришка просто налетел на Саймона, вслепую меся руками. То есть сначала он глаза зажмурил, а после и не раскрыл бы, даже если захотел. Потому что кулачищи Саймона ответно загуляли по его лицу и телу. Вспышки последовали одна за другой, голову замотало из стороны в сторону. Чмокнули и не удержали посолоневшей слюны разбитые губы, вырвался из сплюснутой груди стон. Гриша еще продолжал отмахиваться, даже попадал по чему-то, но это была, конечно, не драка — избиение. Раз за разом Саймон сбивал его с ног, позволял подняться и снова бил. Кажется, продолжала кричать что-то Алка и уже не она одна. Боли Гриша не боялся, все было привычно, — удивляло только то, что Саймон так долго с ним возится.