Человек, для которого не было тайн

Сигеру Хондзио совершил харакири в здании военной академии, где провел лучшие годы, откуда вышел в жизнь, сулившую успех и победы. Карьера не подвела барона Хондзио - он командовал Квантунской армией, состоял членом Тайного совета империи, был кавалером всех восьми степеней ордена "Восходящего солнца", был удостоен высшего ордена "Священного сокровища" и многих других регалий. Он занимал почетные должности при дворе императора на протяжении многих лет. Находился в центре больших государственных событий. И вот финал самоубийство по приказу военной клики, к которой принадлежал сам императорский адъютант.

В черном портфеле, что хранился в бомбоубежище личной резиденции генерала, лежало завещание Хондзио, составленное еще за два месяца до смерти. Под диктовку своих единомышленников Хондзио написал на бумаге "хоосе", приличествующей такому случаю:

"Хотя меня уже нет в живых, я, который в течение многих лет занимал важные военные посты, испытываю чувство страха потому, что я привел империю в состояние, близкое к разрухе, которой еще не знала история. Свою вину я могу искупить, только умерев десять тысяч раз, так как виноват только я и никто больше. Я никогда в своих действиях не получал никаких указаний правительства или высшего японского командования. Я поступал только по велению своего разума.

Оставляя этот мир и сознавая личную ответственность за все совершенное, я молюсь от всего сердца за здоровье императора, за возрождение империи, которой я посвятил свою жизнь.

Сентябрь двадцатого года Сева. Хондзио Сигеру".

В "лирическом отступлении", приложенном к завещанию, генерал написал:

"Когда птица чувствует приближение смерти, она поет лучше, а человек, стоя на краю могилы, раскрывает душу и говорит только правду".

Адъютант императора хотел, чтобы ему поверили. Генерал Хондзио, знавший многие государственные тайны, безропотно согласился с решением своих единомышленников - унести в могилу сокровенные тайны, к которым был как-то причастен. Он приносил себя в жертву, брал на себя вину, чтобы выгородить остальных.

Конечно, генерал преувеличивал степень собственной ответственности. Но он действительно знал многое. Среди тайн, которые Хондзио хранил долгие годы, было и убийство китайского маршала Чжан Цзолина, правителя Маньчжурии, и подготовка японской оккупации этой провинции. Захват Маньчжурии дал возможность вывести японские войска к границам Советской России и Внешней Монголии. С этими событиями тоже было связано немало тайн японских милитаристов. А похищение китайского экс-императора Пу-и, ставшего токийской марионеткой, "главой" марионеточного государства Маньчжоу-Го, а секретные укрепления на отдаленных тропических островах Тихого океана, дворцовые перевороты в Токио, заговор против России, союз с Берлином. Тайны, тайны, тайны...

Среди множества тщательно охраняемых государственных тайн была еще одна тайна падения правительственного кабинета принца Коноэ осенью 1941 года. В ночь на 17 октября в императорском дворце было созвано экстренное заседание дзусинов - членов Тайного совета высших советников империи. Явились семь бывших премьер-министров, председатель Тайного совета и хранитель государственной печати. Девять старцев олицетворяли мудрость Страны восходящего солнца. Именно они должны были обсудить совершенно неслыханное событие в истории Японии.

После ночного заседания Тайного совета принц Коноэ внезапно подал в отставку вместе с членами своего кабинета. Новым премьер-министром Японии стал главарь военной клики генерал Тодзио, тот самый Тодзио Хидеки, который лет десять назад служил в Маньчжурии под началом будущего императорского адъютанта Сигеру Хондзио. Хондзио командовал тогда Квантунской армией, а Тодзио был у него начальником полевой жандармерии. Потом их пути расходились, скрещивались и снова расходились, но тайны, связывавшие их, оставались. И вот главный жандарм Квантунской армии стал премьер-министром.

Хондзио знал, как это произошло. Но главному адъютанту императора Хирохито даже ценой своей смерти не удалось сохранить в тайне причины внезапного правительственного кризиса, как, впрочем, и многие другие государственные тайны.