Человек дождя

Чарли экономил изо всех сил. Однако «бьюик», сделанный в 1949 году, пожирал бензин, как и в старые добрые доОПЕКовские времена. Номера в мотелях тоже не дешевы. Но дороже всего обходилось питание и постоянно поглощаемые Рэймондом лакомства. Рэймонд выглядел просто счастливым, если это можно так назвать, когда открывал очередной пакетик чипсов или сырных палочек. Банковский счет Чарли катастрофически уменьшался, и, когда он в последний раз воспользовался своей электронной карточкой, автомат отказался давать ему деньги. В следующий раз автомат, пожалуй, выплюнет карточку ему в лицо и посадит под арест.

Сейчас они жили на кредитную карточку «Голд Американ Экспресс», но Чарли не платил по счетам уже два месяца, так что и с кредитом дела обстояли хуже некуда. В любой момент карточку могли аннулировать, и что они тогда будут делать? Конечно, Чарли не обсуждал эти проблемы с братом. Даже если Рэймонд не поймет, а он наверняка не поймет, он все разно перепугается и замкнется.

В торговых рядах на окраине Альбукерке они нашли небольшой магазинчик, где одели Рэймонда с головы до ног. Новое белье и носки, модные хлопчатобумажные брюки и рубашка. Новая одежда, казалось, обрадовала его. Во всяком случае, примеряя вещи, он не уходил в себя и не устраивал сцен.

Отчасти чтобы порадовать брата, а отчасти чтобы предотвратить повторение ужасной сцены на крыльце фермерского дома, Чарли разорился на «Вотчмен», маленький телевизор фирмы «Сони», на кожаном ремешке, так что Рэймонд мог носить его с собой. Теперь, сказал Чарли, Вапнер у них всегда «в руках». Хотя Рэймонд не понял шутки, «Вотчмен» был воспринят с таким энтузиазмом, которого Чарли никогда не замечал за братом. Он почувствовал радость от того, что может доставить Рэймонду небольшое удовольствие.

Рэймонд вышел из магазинчика, одетый во все новое. Затем они зашли в расположенную неподалеку автоматическую прачечную, чтобы постирать старую одежду Рэймонда и кое-что из вещей Чарли. Усадив брата на скамейку перед стиральными машинами с пакетом чипсов в руках, Чарли отправился заправлять «бьюик». Когда он вернулся, Рэймонд сидел на том же месте, где он его оставил, и смотрел, как вещи крутятся в сушильном барабана. Снова и снова. Снова и снова. Чарли подошел и сел на скамейку рядом с братом. Рэймонд не оглянулся. Его взгляд был прикован к барабану.

— Слушай, ты должен избегать такого оцепенения, когда мы встретимся с медицинским экспертом, — отчитал его Чарли. — И такого взгляда. Если он увидит тебя таким, он снова запрет тебя в зверинец.

Но Рэймонд не слушал. Его мысли были где-то далеко.

— Посмотри на красную, — сказал он без всякого выражения, — она всегда падает одинаково.

Чарли посмотрел на крутящееся белье и заметил среди остальных вещей свою красную рубашку. Но он не увидел того, что было так ясно Рэймонду. Для Чарли белье было просто бельем, ни больше ни меньше. Он покачал головой, увидев маленький телевизор, стоящий рядом с Рэймондом на скамейке. Он был включен, экран светился, но звука не было. Чарли протянул к нему руку и выключил.

— Ты должен выключать эту штуку, когда не пользуешься ею, — увещевал он Рэймонда. — Если ты посадишь батарейки, что будет с Вапнером, а?

Рэймонд совершенно не слушал.

— Мамочка стирала наше белье, а мы смотрели на это, как сейчас. — Его голос был мягким, им овладели добрые воспоминания. Воспоминания, не вызывающие страха.

Мамочка…

Я не могу вспомнить ее, — тихо сказал Чарли. — Я пытаюсь. Иногда мне кажется, что мне почти удается, но я, наверное, просто вспоминаю ее фотографии.

— Я читал ей. Потихоньку. Каждый рассказ, — сказал Рэймонд.

Он все еще смотрел на барабан, не отрываясь от красной рубашки.

— Наверное, ты пел ей, да?

— Нет. Она пела мне. Я пел тебе.

Глаза Рэймонда следили за каждым оборотом. Снова и снова, — У-у-у, — затянул Чарли своим лучшим битловским фальцетом, пытаясь отвлечь Рэймонда от барабана, чтобы он подхватил песню. Если он не попытается изменить поведение брата, он может даже не надеяться на то, что эксперт поддержит его на судебном процессе. Но Рэймонда песня не заинтересовала. Он был занят только красной рубашкой, которая всегда падала на одно и то же место в барабане стиральной машины.

Чарли подвинулся к брату так близко, что почти касался его лица.

— Улыбнись мне. Убийственной улыбкой, — скомандовал он, улыбаясь сам.

Рэймонд поколебался, затем изобразил широкую улыбку, обнажившую зубы.

— Отлично, — аплодировал Чарли. — Теперь рассмейся. Своим лучшим смехом.

На этот раз Рэймонд колебался дольше, но в конце концов продемонстрировал свою версию смеха:

— Хе-хе-хе.

— Получается, Рэй! У тебя получается! — Чарли широко улыбнулся брату.

Рэймонд действительно делал успехи, и Чарли был чертовски доволен собой. Так держать!

— У тебя получается, Чарли Бэббит. Папа сказал.

Лицо Чарли исказилось от непрошеных воспоминаний об отце. Вновь его настиг непререкаемый авторитет отца… Получается. Как он ненавидел это слово, когда отец произносил его своим безапелляционным тоном.