Человек-эхо

Через час, может, чуть больше, слышу - шаги. Похаживает кто-то. Приблизился, потоптался и прошел мимо. Я отпустила дыхание, напрасно, думаю, всполошилась. А нет, возвращается. Обошел справа, подобрался к входу, замер. Луна светит щедро, тень на брезенте отчетливая. Неужто АСУ вернулся, мало ему первого предупреждения? Кто там, спрашиваю. Молчание... Не хватало еще, чтобы ко мне влез. Я халат на себя - и наружу. Уверена была, что АСУ. Откидываю полог - Валентин! Ты чего? - шепчу, а спрашивать и не надо. От него разит, улыбка наглющая, как у АСУ. Ах ты, думаю, идиот! Ты же от него пришел, у него надрался,. пошлостью его насквозь пропитался, похотью его провонял. И такая меня взяла злость, такая обида - бью наотмашь, одной рукой, другой, еще, по щекам, по ненавистным губам, себя не помню, с остервенением. Он только головой мотает, ошалел, ничего не соображает.... Кто-то отнял его у меня, увел.

44

Следователь. И много выпили?

Ухов. Я или вместе?

Следователь. И вы, и он.

Ухов. Бросьте делать из этого историю! Трезв он был. У меня и оставалось-то на донышке. Нацедил полкружки, он и то не допил. Одни разговоры.

Следователь. Как же вы столковались? Терпеть друг друга не могли, держались на расстоянии и вдруг - собутыльники.

Ухов. А я добренький, когда под этим делом, любой собаке друг. Вижу, скучает наш общий любимец, пригласил. Пошли, говорю, вместе пощебечем,

Следователь. О чем же вы... щебетали?

Ухов. Спросите о чем-нибудь попроще.

Следователь. Может, о Монастырской?

Ухов. Может, и о ней... А вы помните, к примеру, какой у вас был с соседом по дому разговор месяц назад, когда вы во дворе стучали в домино?

Следователь. Помню, если назавтра сосед исчезает... Куда от вас пошел Полосов? Или тоже подзабыли?

Ухов. Шлялся по лагерю и его окрестностям.

Следователь. Потом?

Ухов. Полез к ней в палатку. Вас это интересует?

Следователь. Вы видели, что полез?

Ухов. С чего бы она так разъярилась? Выскочила пантерой, вцепилась когтями, я едва разнял.

Следователь. Видели, как он пошел к Монастырской, предполагали, чем может кончиться, и не остановили, не отсоветовали.

Ухов. Я что, евнух, чтобы гарем сторожить? У них какие-то шашни, причем тут я?

Следователь. Что дальше, куда вы повели Полосова?

Ухов. К нему в палатку. Уложил и пошел к себе. Спать-то надо. Потехе - час, сну - время.

Следователь. Уложили, говорите. Но он не ложился, даже не развернул постель. Вы, видимо, не отдаете отчета, что любая неточность в показаниях оборачивается против вас. Вы последний, кто был с Полосовым.

45

Монастырская. Больше я его не видела.

Следователь. Никто не видел, а спохватились почти через сутки, уже к вечеру следующего дня. Неужели вас не встревожило его отсутствие утром, днем?

Монастырская. Была уверена, что он в лагере, и мне никто ничего не сказал. Проснувшись, вначале решила не идти на завтрак, не хотела встречаться с ним. Потом все-таки пошла, чтобы не вызывать лишних толков. Ночная история переполошила весь наш курятник, меня буквально терзали взглядами. Я боялась голову поднять, не то что с кем-то говорить. Это уже потом узнала, что Валентин не завтракал, не объявился к обеду. Ко мне подошел Малов, спросил, что произошло ночьюи куда запропастился статист, будто я должна была знать. Я огрызнулась: когда он заявится, у него и спросите, ко мне же не приставайте. Конечно, я забеспокоилась: дурак, думаю, нашкодил и теперь прячется со стыда... К шести вернулась; из города Лариса. К тому времени я уже не на шутку запаниковала, и мы вместе полезли в ущелье - то самое, где эхо. Надеялись, что он там. В лагерь возвратились затемно. Теперь уже всполошились все. Жгли на верхней площадке костер, Малов пускал ракеты...

Следователь. И что вы подумали, какие у вас были предположения? Именно тогда, в тот день.

Монастырская. В голову лезло всякое. И со скалы, сорвался, и змея укусила. Может, где ногу сломал, и ждет помощи. Но о самом плохом старались не думать, надеялись, вот-вот заявится.

Следователь. А о том, что он мог покончить с собой?

Монастырская. Что вы! Из-за чего? Ведь не было никакого повода.

Следователь. Давайте, Ирина Константиновна, внесем некоторую ясность. Мы встречаемся с вами не в первый раз, и у меня сложилось впечатление, что вы не совсем четко представляете, кто был Полосов. То вы говорите о нем как о не вполне нормальном человеке, чуть ли не идиоте, то не прощаете ему даже самых безобидных странностей, какие могут быть у каждого из нас.

Монастырская. Если бы только странности...