Человек— гармония— природа

Назревал разрыв человека с природой, такой разрыв, который, по Марксу, нуждается в подробном объяснении. Конечно, единство не было таким уж прочным и в прежние эпохи. Становление и развитие человеческого общества сопровождалось локальными и региональными экологическими кризисами антропогенного происхождения. Таковые имели место в истории развития многих культур. Достаточно вспомнить массовое уничтожение лесов в горных районах Апеннин, Динарских Альп, в горах Македонии и Греции. Образование пустынь, в частности Сахары, тоже связывают с человеческой деятельностью. Площадь орошаемых земель в Средней Азии в древности превышала современную, но орошение велось неправильно и привело ко вторичному засолению почв и засыпанию их подвижными песками. Гибель цивилизации майя, по мнению некоторых ученых, частично обусловлена слишком интенсивной обработкой нестойких почв тропического пояса.

Во всех этих случаях, как и в целом ряде других, противоречие между человеком и природой нарастало главным образом в сельскохозяйственной сфере. Новым фактором обострения экологического положения стало развитие капиталистического способа производства. Однако, поскольку основным идеологическим интегрирующим началом в европейской культуре в средние века и позднее был католицизм и влияние его простиралось на эпоху капитализма, некоторые исследователи видят причину современного западного экологически опасного отношения к природе в господстве мировоззрения, находящегося в русле этой религиозной традиции.

Основными чертами отношения человека к природе, которое присуще этой традиции, являются, по мнению А. Тойнби и Л. Уайта^{15}, противопоставление духа человека его телу (плоти) и представление о том, что Бог санкционировал господство человека над землею и всеми живыми существами.

Что касается первого из этих тезисов, то он довольно традиционен, и, как известно, еще Ф. Энгельс в середине прошлого века писал о том, что чем больше будут люди сознавать свое единство с природой, «тем невозможней станет то бессмысленное и противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и материей, человеком и природой, душой и телом, которое распространилось в Европе со времени упадка классической древности и получило наивысшее развитие в христианстве»^{16}. Можно отметить, что и вдохновленное Ж.-Ж. Руссо течение «Назад к природе» было в какой-то мере негативной реакцией на господство данных религиозных представлений. Что же касается второго из приведенных тезисов, то он находит свое подтверждение в известном тексте из книги Бытия: «И благословил их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполняйте землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими и зверями и птицами, и всеми скотами, и всею землею»^{17}.

Точка зрения А. Тойнби и Л. Уайта встретила большое количество возражений, в том числе, конечно, и в религиозных кругах. Отмечалось, в частности, что цитированный отрывок из книги Бытия не санкция на покорение природы, что господство над природой следует понимать не как подчинение ее человеку, завоевание, обуздывание, а скорее в плане разумного владения планетой; слова же о «наполнении земли» имеют не обычный демографический смысл, а ориентируют на заботу об улучшении природы и приумножения ее богатств. В подтверждение данной интерпретации приводится другой текст из книги Бытия, где говорится о библейском предписании «возделывать и охранять землю» (речь, правда, в данном отрывке идет об Эдемском саде). Человек, к сожалению, не следует этому призыву, и отсюда вытекает, что бедственное состояние природы вызвано именно этим. Там же, где имело место строгое следование христианским заповедям, воздействие человека на природу, наоборот, было облагораживающим. В качестве примера изображаются монастыри как центры освоения необжитых земель.

Итак, нет расхождения между критиками и защитниками религии в том, что Библия ориентирует на господство человека над природой, хотя споры ведутся о том, что конкретно под господством понимать. В то же время несомненно, что в отличие от более поздней возрожденческой западной традиции христианской религии свойственен определенный скептицизм по отношению к преобразовательным и иным возможностям человека, поскольку верховным и истинным творцом мира остается бог. Немало поэтому известно случаев, когда церковь в эпоху ее могущества, руководствуясь своими догмами, препятствовала осуществлению важных природопреобразовательных проектов. Отголоски подобных представлений слышны и сейчас в утверждениях, что не надо выходить за границы освоения природы, определенные творцом, чтобы не усугубить экологическую проблему.

Очевидно, что подобные взгляды соотносятся с представлениями о религиозных задачах человека, которые, например, Е. Н. Трубецкой^{18} понимал как способность и необходимость для человека поднять все живые существа из бессмыслицы жизни до божественных высот.