Человек и дельфин

Прогресс начался в отраслях естествознания, наиболее далеких от самого человека. Физика достаточно рано отделилась как самая "далекая от человека" отрасль науки, и поэтому ей принадлежат самые давние и самые впечатляющие открытия по сравнению со всеми другими науками. В химии прогресс начался позднее, биология же замыкает ряд. Поскольку биологи представляют сравнительно молодую науку, они особенно воинственно настроены против антропоморфизма, т. е. против того, чтобы помещать "маленьких человечков" в организмы, которые они изучают. Успешные исследования амеб и других мелких одноклеточных животных (простейших) [13] помогли отказаться от антропоморфизма при объяснении поведения этих организмов. Были достигнуты серьезные успехи в изучении инстинктивного поведения животных. Работы Фриша, изучавшего пчел и их танцы, а также работы Тинбергена и Лоренца, посвященные птицам и рыбам, показали, что отказ от представлений о существовании у животных каких-то личных целей или «воли», сравнимой с волей человека, весьма плодотво рен. Гораздо больше результатов дает изучение объективного поведения животного и условий, вызывающих это поведение, безотносительно к каким-либо целям, отличным от общеизвестных "инстинктивных целей", необходимых для выживания, размножения и т. д.

Таким образом, в определенных случаях полезно отказаться от антропоморфизма и не смешивать цели животного с нашими. Я совершенно согласен с такой точкой зрения, но только в отношении тех животных, мозг которых гораздо меньше мозга человека. Такой подход необходим для плодотворного исследования животных с маленьким мозгом. Работая на протяжении многих лет с кошками и обезьянами, я обнаружил, что такая точка зрения весьма хороша при работе с этими животными и что, следуя ей, можно быстро добиться результатов.

Однако в науке существует и противоположный гре — х «зооморфизм», или «зоологизм». Он состоит в перенесении рассуждений, применимых для анализа поведения весьма примитивно мыслящих животных, обла дающих маленьким мозгом, на поведение индивидов с крупным мозгом, например на поведение хорошо развитого, образованного человека. Такой подход характерен для «бихевиористской» школы психологов, — начиная с Джона Уотсона, как наиболее яркого ее представителя, — которые думают о человеке так, как если бы он был животным и за ним можно было бы наблюдать точно так же, как натуралист наблюдает за животным в природе, при отсутствии связи между наблюдателем и наблюдаемым.

При таком взгляде всеми голосовыми реакциями и смыслом издаваемых звуков надо пренебрегать и принимать во внимание только условнорефлекторные реак ции. Все богатство отношений между людьми, все в высшей степени сложные устные связи не находят отражения в исследованиях этого типа. Иными словами, все специфически человеческое изгоняется из научной модели человека. Кору его мозга лишают всей находящейся в ней специфически человеческой информации. Хотя такой подход бывает полезен для теоретической психологии, практически он не пригоден и не может объяснить человека как такового. Такого рода зоологизм, или зооморфизм, превращает человека в простое животное, низводя все многочисленные функции его огромного мозга на менее сложный уровень примитивного животного.

Спешу добавить, что определенные стороны поведения человека вполне можно объяснить на основе инстинктивного поведения и "примитивного мышления" (например, поведение человека при крайнем утомлении. под влиянием алкоголя и других наркотиков, при определенных повреждениях мозга или при дефектах, обус ловленных недоразвитием коры мозга). Однако в сущности все это примеры биологической деградации человека, превратившегося под влиянием химических или травматических воздействий в животное.

Такую деградацию можно наблюдать у заключенных, при некоторых психических заболеваниях и у больных с расстройством мозгового кровообращения.

Однако и после всех этих разрушительных воздей ствий человек по своему поведению, мышлению и языку все еще гораздо выше своего ближайшего сородича — гориллы. Любой дебил стоит выше величайшего гения среди горилл или шимпанзе. Поведение, соответствующее поведению обезьян, можно наблюдать лишь у имбецилов и идиотов.

Вернемся к дельфинам. Это животное, мозг которого по величине равен нашему или даже превосходит его. Как я уже указывал в предыдущих главах (более подробно это рассмотрено в Приложениях), некоторые данные позволяют предполагать, что подходить к этому животному с позиций зооморфизма совершенно неправомерно. Однако столь же неуместен и антропоморфизм, Мы не можем и не должны наделять дельфина человеческими целями и человеческими идеалами. Мы не должны приписывать ему те виды знания, которые принадлежат к области опыта и традиций человека, а не опыта и традиций дельфинов.

Конечно, было бы ошибкой "помещать человека" в мозг дельфина. Человека можно помещать только в человеческий мозг.