Человек и дракон

Легко представить себе, каким роковым барьером оказывалась Саньмынься для утлых деревянных суденышек! На отвесных каменных стенах ущелья и сейчас можно заметить ряды квадратных отверстий. Это следы настила, по которому двигались вверх бурлаки, силясь перебороть стремительное течение. Многие из них срывались и гибли вместе с лодками в желтых водах Хуанхэ.

Ворота Чертей глубиной в сто шестов.
Ворота Людей узки, словно щель.
Гнется бурлак — кровавая пена у рта.
Жизнь его весит меньше лебяжьего пуха.

Такова старинная песня. Однако, попадая в Саньмынься, человек думает не только о неистовости стихии, но и о твердости человеческого духа.

Ниже Ворот Чертей, возле правого берега, видна одинокая скала. В малую воду она поднимается над рекой метров на семь. Зато в паводок среди клокочущих волн еле видна ее вершина. Кажется, тугая струя Хуанхэ вот-вот опрокинет, поглотит дерзкий утес, посмевший стать на ее пути. Но проходят века, тысячелетия, а он стоит среди бушующей стихии все так же непреклонно.

Об этом утесе сложены народные песни, написано много стихов. Камень Непреклонности издавна считается в Китае символом национального характера.

Желтая река была колыбелью китайской цивилизации. Много горя причинила она людям, селившимся на ее берегах.

Но не в противоборстве ли этим безжалостным ударам стихии сложились и окрепли национальные черты китайцев: их стойкость и трудолюбие, упорство и смелость?

«Раз есть Хуанхэ, значит, должны быть и люди, чтобы спорить с ней!»

Эту задорную фразу издавна любили повторять лодочники на Желтой реке. Утес на стремнине за Ущельем Трех Ворот они прозвали «Держи на меня». И в этом имени заключен и дерзкий вызов человека природе, и желание помериться силами с ней.

Много погибло кормчих, пока не открыли люди секрет Саньмынься: проходишь ворота — держи точно на Камень Непреклонности! Как ни страшен надвигающийся утес — отворачивать не смей. В тот миг, когда лодка готова вот-вот хрустнуть, словно яичная скорлупа, струя сама разделится надвое и пронесет суденышко мимо скалы. Не выдержишь, свернешь со стремнины — расшибет о подводные камни.

«Через Саньмынься трусу нет дороги!» — говорят рулевые.

Немало потомственных речников пришло на строительство гидроузла. В судьбах их крепко переплелось и прошлое Ущелья Трех Ворот, и его будущее.

Однажды, бродя по стройке, я подошел погреться к костру, приветливо дымившему на берегу. Холодный порывистый ветер нес тучи лёссовой пыли. По Хуанхэ плыло круглое сало, желтое, как и все на Желтой реке.

На огне кипело ведро со смолой. Несколько человек возились возле двух тупоносых лодок, вытащенных на отмель. У костра сидел угрюмый с виду старик, чинил снасть. Увидев меня, он слегка кивнул и молча продолжал свое дело. Разговор долго не клеился. Но мне все же удалось узнать, что старик плавает на реке с детства, а нынче руководит бригадой лодочников при геологическом отряде.

Так я познакомился с Чжан Синхэ, потомственным кормчим. Несколько вечеров просидели мы вместе в его землянке, вырытой в лёссовом обрыве.

Старый Чжан говорил о себе, но рассказ его заставлял задуматься о многом.

Утес на стремнине

Чтобы выйти на берег Хуанхэ, волей-неволей надо пересечь весь поселок. Чжан Синхэ шел нахмурившись, ничего не видя, кроме лёссовой пыли под ногами. Почти каждый встречный здоровался с ним. Но эти знаки внимания были неприятны старому лодочнику. «Только небось и разговоров теперь в поселке: Чжан-рулевой решил вернуться на реку, — думал он. — Сколько лет и торговцы и друзья с лодок упрашивали снова походить кормчим — не соглашался. Дал зарок — как гвоздь вбил. И вот на тебе!»

Чжану казалось, что люди оглядываются вслед ему, о чем-то перешептываются. Но, может быть, он преувеличивает? Может быть, это всего-навсего дань внимания прославленному рулевому? Ведь, пока есть Саньмынься, не переведется на Хуанхэ бесшабашное племя речников. Такие, как он, рулевой Чжан Синхэ, всегда будут в почете.

Хуанхэ — торговый путь. Всегда нужны были люди, чтобы вести лодки с товаром через Саньмынься. В поселке Шаньсянь, что повыше ущелья, постоянно ожидали подряда отчаянные лодочники. Они коротали время в маленьких харчевнях, сгрудившихся на берегу. Играли в кости, тянули из крошечных чашек подогретое вино.

Придя в Шаньсянь восемнадцатилетним парнем, Чжан Синхэ нашел много земляков. Те помогли ему наняться в артель. Впрочем, редко кому приходилось долго ждать работы. Отправка хлопка и соли в низовья Хуанхэ сулила солидные барыши. И, хотя торговцы каждый раз рисковали грузом, а лодочники — головой, торговля велась бойко.

Владелец груза обычно сговаривался с кормчим, а уж тот подбирал гребцов по своему усмотрению. В низовьях продавали товар вместе с лодкой: подниматься на ней против течения было не под силу. Артель посуху, на чем придется, добиралась назад.