Человек и то, что он сделал. Книга 2. Свершилось

 существенное снижение жизненного уровня при сильной дифференциации разных групп населения по доходам и материальной обеспеченности. Возможна массовая безработица. Создание системы социальной поддержки населения может заметно смягчить подобные последствия, однако скорость, с которой будут происходить экономические и социальные сдвиги, высокие темпы инфляции могут действовать в направлении снижения ее эффективности.

Очевидно, что в период самых интенсивных преобразований социальное напряжение может достигнуть наибольшей силы. В этот момент создаются благоприятные условия для деятельности тех, кто стремится к реставрации административно-командных структур в экономике и политике".

Нетрудно видеть, что примерно этот вариант и был потом реализован со всеми указанными здесь последствиями. Это вариант шоковой терапии, но нами он был назван «теоретическим» и таким, который, собственно, никто не предлагает. Обстоятельства радикального варианта были достаточно хорошо предвидимы.

Оптимальный вариант – радикально-умеренный. В принципе он похож на вариант II, но его главное отличие – поэтапность: в снятии контроля над ценами, в реализации социальных мер поддержки населения. Вариант предполагал создание особого хозяйственного механизма переходного периода и был рассчитан на пять лет.

Достоинство его усматривается в том, что процесс перехода представляется управляемым, эволюционным, более мягким и легче воспринимаемым обществом.

За этими формулировками стояли острые дискуссии, сначала между мной и Г. Явлинским. Он был сторонником радикального варианта и настаивал на том, чтобы именно его мы предложили. Особый акцент – на ускоренном преобразовании отношений собственности.

Я убеждал его в том, что, во-первых, радикальный вариант не примет даже Абалкин, тем более правительство. Во-вторых, общество не готово. В-третьих, действительно опасно. У нас была иллюзия, что еще есть выбор, поэтому Явлинский, в конце концов, уступил.

Выбор варианта понравился Л.И. Абалкину, он и потом всегда оставался сторонником градуализма, управляемости. И кто бы возражал, если бы такая управляемость была возможна, если бы события уже не выходили из-под контроля.