Человек из будущего

– А если в подтверждение взорвать еще одну, дескать, то была не одна, те же самые аналитики скажут, что у русских было всего две бомбы и теперь можно ударить в ответ…

– Да, – согласился я, – у нас такое же. Люди везде одинаковы. Почему воюют?

– Потому что одинаковы, – ответил он.

Официантка пришла явно со стажером, тот держит свой поднос не так умело, с заметным напряжением, страшась наклонить хоть на миллиметр, и тогда вся гора блюд соскользнет на пол.

Мы помогли переставить к себе на стол, в Америке демократия, сегодня ты генерал, завтра – официант, как и наоборот, страна великих возможностей, как говорится в их рекламных проспектах.

Сигурдсон сразу же умело, хотя и без фокусов принялся за пожирание бараньего бока, Дуайт со вздохом резал изысканно приготовленное мясо и обмакивал его во что-то красновато-зеленое с резким, но приятным запахом, подумал, сказал вдруг:

– Знаете что, доктор… а бросайте-ка Россию, давайте работать у нас! Вы нам просто необходимы.

Я легко улыбнулся, показывая, что ценю шутку.

– Разве живем не в демократическом мире?.. А в демократическом и за полицией присматривают. Мы и есть те, кто не даст слишком уж обнаглеть мировому жандарму.

Он приподнял бровь.

– Но вы за то, чтобы дать ему больше полномочий?

– Мера вынужденная, – признался я. – Мир стал иным, и жить в нем придется по-новому. Вам предстоит объяснять своим демократам, что жесткий контроль над обществом тоже демократично, удобно и красиво. И вообще это вершина демократии, когда все под контролем. Как личная жизнь, так и каждый уголок на планете, что стала такой крохотной. У вас же такая пресса, что любую хрень сделает чистой правдой и заставит на нее молиться! Как американцев, так и нашу пятую колонну.

Дуайт сказал осторожно:

– Как представитель силовых структур, вы понимаете, я молюсь, чтобы ваши слова услышал Господь.

Сигурдсон прожевал кусок, сказал сиплым голосом:

– Армия тоже «за». Но наши демократические принципы, гарантированные конституцией…

Я прервал с некоторой досадой в голосе:

– Генерал, вспомните, когда эта конституция принималась!.. Тогда даже радио не было. Для нового мира нужна новая конституция. Или очень серьезные поправки, добавления, улучшения, апгрейды…

– Не кощунствуйте, – ответил он с достоинством. – Для нас конституция – это святое. Потому, принимая присягу, президент кладет одну руку на Библию, другую на Конституцию!

– А то, что посредине, – продолжил я, – кладет на избирателей. Это знакомо. Но я думал, американцы прагматики.

– Еще какие!

– Тогда вам карты в руки, – сказал я. – И вожжи. И пистолет. Мы делегируем вам эти полномочия.

Глава 5

Он хмыкнул и вернулся к своему помещичьему блюду, зато Дуайт поинтересовался с иронией:

– А как насчет вашей территории?

– Мы следим еще строже вас, – ответил я уклончиво. – Так что с нашей стороны угроз миру нет. Разве что Штатам, если обнаглеют… Но Штаты не так жалко, их можно и грохнуть, хотя там живут Скарлет и Маск…

– Хорошая пара, – сказал он. – А кто это?

– Да так, просто американцы…

– Значит, только сотрудничество?

– Именно, – ответил я. – Не вассалитет, как вы пытаетесь навязать, а сотрудничество. И постепенно все более тесное сотрудничество, пока не сольемся в одно общество. Не на ваших условиях, не на наших, а на…

– Компромиссных?

Я покачал головой.

– Нет. На условиях прогресса и продвижения к сингулярности. И вам, и нам многие условия покажутся жестковатыми, тут мы с вами в одной упряжке, но придется принять, иначе миру не выжить.

Мясо в самом деле восхитительное, хотя я не гурман, вообще к еде достаточно равнодушен, для меня важнее калории, витамины и микроэлементы, а все остальное выработает организм, он у людей настоящая алхимическая лаборатория, такие трансмутации творит, никакой ядерный реактор не сумеет…

Некоторое время ели молча, я заметил, что и Дуайт с Сигурдсоном тоже не гурманы, вообще настоящие мужчины не могут быть гурманами по определению, зато нет настоящих среди тех, кто позиционируют себя как знатоки вин, театра или искусства.

– Как блюдо? – поинтересовался Дуайт. – Это их фирменное!

– Терпимо.

– Гм… а как сама Америка?

Я сказал честно:

– У россиян к вам очень даже смешанное чувство.

– Вражды, – сказал Дуайт с пониманием, – а что еще?

– Вражды, – подтвердил я, – зависти, осознания вашей правоты в целом, желания помочь… и дать сдачи.

Он вскинул брови.

– Странное сочетание.

– Ничуть, – заверил я. – Когда человек, которого вы считаете умным и правым, начинает вас оскорблять и унижать, возникает желание дать ему в морду. Когда несете свет и просвещение в Азию и на Ближний Восток, мы приветствуем, поддерживаем и помогаем, но когда и нас зачисляете в ряды террористических режимов, мы готовы сунуть палку вам в колеса.

– Даже, – уточнил он, – когда мы едем в правильном направлении?

– Даже, – подтвердил я. – Мы ж люди, в конце концов?.. А значит, ничто человеческое нам не чуждо. Под человеческим принято подразумевать именно нечеловеческое, иррациональное, дурное, это чтоб понятно было даже американцам.