Человек из будущего

– Во-первых, – ответил я с жаром, – они в самом деле не знали, кто им заказывал исследование и создание вируса. Деньги поступали с анонимного счета. Во-вторых… мы и так опаздывали!

Она сурово поджала губы.

– Дуайт рассказал, как вы поступили с беженцами.

– Беженцами? Там были террористы!

Она покачала головой.

– Наши законы так поступать не позволяют.

– Значит, – отрезал я, – надо их менять. Для спасения человечества никакие меры не чрезмерны!.. А как бы поступили ваши?.. Видя, как шестьсот человек, уже зараженных смертельным вирусом, приближаются к берегам Италии?

Она нахмурилась, смолчала, а я не стал дожимать, оба знаем, что штатовские коммандос позволили бы пристать к берегу, там пытались бы как-то сдержать в одном месте эту разбегающуюся толпу в шестьсот человек, не удалось бы, вызвали бы всю местную полицию, что заразилась бы тоже, половина беженцев все равно сумеет вырваться из хилого окружения спецназа из полдюжины человек, а дальше смертоносная чума победно пошла бы косить миллионы людей в Европе…

– Пугает этот ваш новый мир, – сказала она вдруг. – Много полезных новинок… и еще больше смертельно опасных!..

– Барбара, – сказал я, – ты умная женщина, раз такое понимаешь, и, вижу, готова действовать в нужном направлении. Возможно, не будь лесбиянкой, могла бы получить этот высокий пост и без камингаута. Чисто за заслуги.

Она дернулась так, что даже автомобиль чуть вильнул, скривилась и посмотрела на меня с отвращением.

– Это при чем?

Я ответил скромно:

– Но весь мир знает, что в Штатах высокие должности можно получить только будучи геем, лесбияном или зоофилом!.. Желательно еще и дауном.

Она буркнула:

– Мало ли что наши враги говорят. Я, кстати, призналась в лейсбийстве уже на посту председателя сенатской комиссии!

– О-о-о, – сказал я с уважением, – значит, решила выдвигать свою кандидатуру еще и в президенты?.. Или на пост военного министра? Можно я тоже за тебя проголосую?

Она сказала рассерженно:

– Как с русскими наш государственный секретарь разговаривает?

– Ему доплачивают, – предположил я. – Или молоко выдают бесплатно. За вредные условия работы… Нет, ты в самом деле готова поддержать соглашение о сотрудничестве наших силовых ведомств?

Она покосилась в окно, там с ревом сирен и мигалками пронесся целый караван полицейских машин, преследуя очередного борца за права афроамерианского населения, который всего лишь расстрелял нескольких отвратительно белых, недостаточно быстро и почтительно уступивших ему дорогу.

– Верно, – ответила она с заметной неохотой.

– Но… почему? – спросил я. – Тебя характеризовали, уж прости, как самого непримиримого противника такого соглашения! Достаточно тупого и не принимающего новых реалий. Неужели мои доводы обладают настолько убийственной силой?

Она покачала головой.

– Честно говоря, я в твоей тарабарщине быстро потеряла нить… и дальше не слушала.

– Ох, – сказал я, – так я зря старался?

– Но ты же убедил генералов, – обронила она. – Или почти убедил. Я видела по их лицам.

Я покачал головой.

– Насколько я уже наслышан, их мнение ничего не значит без одобрения вашего сенатского комитета. У вас же эта, как вы ее называете, ага, демократия…

Она ответила спокойно:

– Она самая. И в ней каждый человек на своем месте. Да, это демократия, когда каждый человек на том месте, где может проявить себя наилучшим образом.

– И все-таки, – сказал я чистосердечно, – я не врубился. Почему такая перемена? Мне казалось, ты относилась очень враждебно…

– Скорее настороженно, – уточнила она, подумала и добавила: – Нет, ты прав, даже с враждебностью. Женщины осторожнее мужчин, мы вот так с головой не бросаемся в авантюры.

– И что заставило… прости, побудило переменить взгляды?

Она покачала головой.

– Не взгляды. Они у меня все те же. Но решение…

– Да-да, слушаю.

Мне показалось, что в глазах ее блеснули рубиновые лазеры.

– Решение изменила. Что переубедило?.. Ты и переубедил. Нет, не твоя горячая речь, нить которой, как уже упомянула, я потеряла достаточно быстро. Но ты сам…

Я проговорил с неловкостью:

– Видимо, моя убежденность…

Она снова покачала головой.

– Самые убежденные люди на свете – это сумасшедшие и фанатики халифата. Потому не убежденность, а весь комплекс… Чтобы разобраться лучше, я и пригласила тебя на ужин.

– Ого, – сказал я пораженно, – так ты еще тогда все просчитала?

Она ответила с неудовольствием:

– Я сама противилась своему решению. Оно какое-то неправильное, а мы, американцы, стараемся всегда поступать правильно. Нас этому учат с пеленок. Но как-то все само шло в том направлении… Ты это назовешь логикой событий, но люди не всегда логичны, я сопротивлялась, ты мог заметить…

– Заметил, – подтвердил я. – Мне казалось, что это я… Нет, ты права, нас повела сама вселенная, что заинтересована в спасении человеческого вида!

Она поморщилась.

– Вселенной мы зачем?