Человек из дома напротив

В глубине души иногда шевелился червячок сомнения. Но в тот день, когда Матусевич поделился с нами своей идеей, меня охватила всепоглощающая детская радость. Я больше не был тем ребенком, которого не зовут погонять мяч во дворе. Меня взяли в игру.

Глава 3

1

Макар Илюшин скучал. «Самый простой случай из всех, с которыми мы работали, – думал он. – Владелец дома напугал балбеса инсценировкой в подвале, и тот сбежал. Теперь отсиживается в норе у кого-нибудь из старых приятелей. Пьет, надо полагать…»

Задача сводилась к тому, чтобы отыскать добряка, давшего приют риелтору. Илюшин подозревал, что достаточно выждать неделю, и кающийся Сафонов объявится, но Татьяна не хотела терять ни дня.

Сергей Бабкин, как всегда добросовестный и въедливый, обошел весь поселок, расспрашивая хозяев окрестных домов, не видели ли они чего-нибудь странного. Незнакомую машину? Сопротивляющегося человека, которого волокли бы из коттеджа? Может быть, кто-то кричал?

Нет, отвечали ему, все было тихо, здесь всегда тихо, да вы, наверное, сами видите.

Получалось, Сафонов ушел из «Белой березы» сам.

В этой картине Илюшина смущало лишь одно: фотографии в подвале. Если подумать, требовалось чертовски много усилий, чтобы достать их, если только хозяин не был близко знаком с кем-то из однокурсников Никиты.

Но какая же странная идея. Сказать начистоту, дикая идея. Такая кому попало в голову не придет.

Человек, напугавший Никиту, был намного интереснее самого Сафонова, и Макар повеселел, представив, что ищут они не унылого риелтора, а бывшего смотрителя «Комнаты страха» из Луна-парка.

Зазвонил телефон.

– Выяснил? – спросил Илюшин и приготовился записывать.

Собеседник заговорил, и полминуты спустя от расслабленности Макара не осталось и следа.

– Во Франции? – недоверчиво переспросил он. – Ты уверен?

2

Сергей Бабкин сидел в кафе, окнами выходящем на Покровку, и ждал бывшего следователя: Урюпин, как выяснилось, уволился год назад.

По улице неторопливо бродили туристы, ветер доносил колокольный звон из монастыря, и холодный солнечный день был так хорош, что Бабкин позволил себе расслабиться и не думать о деле. Официантка лет двадцати улыбнулась ему дружелюбно, без капли кокетства, и спросила, достаточно ли хорош чизкейк. Не моргнув глазом, он соврал, что чизкейк великолепен, подумал, не заказать ли штрудель, но тут вспомнился Илюшин с его занудством об избытке быстрых углеводов в рационе Бабкина, и штрудель есть расхотелось.

– Сергей!

Из тощего юнца с кадыком Урюпин превратился в человека, о котором консультанты в ювелирных магазинах говорят «солидный мужчина». На его лице при виде Бабкина начала проступать покровительственная улыбка, исчезнувшая, когда Сергей поднялся из-за стола.

– Отвык я от тебя! – признался Урюпин, глядя на него снизу вверх.

– Рад видеть! Заматерел ты, голуба!

– А жена говорит – обрюзг, – пожаловался Урюпин. – Приходится следить за весом.

И немедленно заказал двойную порцию пельменей.

Первые пять минут говорили о пустяках, присматривались друг к другу. Когда в разговоре повисла вежливая пауза, Бабкин решил, что можно переходить к делу.

– Витя, я столкнулся с кое-чем странным, – напрямик сказал он. – Без твоей помощи не обойтись. Помнишь девицу из парка «Дубки» возле «Тимирязевской»?

– Сенцову, – не задумываясь, откликнулся бывший следователь. – Дикая история. Вроде бы с тех пор нагляделся и на трупы, и на живодеров всех мастей, а девка до сих пор стоит перед глазами. Как она ухмылялась, а! А ножкой-то, ножкой играла – помнишь?

– Не помню, – сказал Сергей.

– Сама страхолюдина, а щиколотка тонкая, изящная. Поразительный контраст… Тоже, наверное, свидетельство незаурядности натуры. – Он глубокомысленно покачал головой.

– Витя, натура твоя была наглухо отмороженная. Тьфу! Не твоя натура, а ее…

– Понял я, понял, – засмеялся Урюпин. – Спорить не буду. Упыриха, конечно. Ты в курсе, что годом позже она проходила свидетельницей по делу о серии убийств в подворотнях?

Бабкин недоуменно взглянул на Урюпина.

– Что за убийства в подворотнях?

И вдруг голоса посетителей, гудение кофемашины, шум улицы стали тихими и очень далекими. «Подворотни». Он вскинулся, едва не опрокинув на себя кофе.

– Подожди! Дело, где было пять жертв?

– Оно самое. Вел его не я, но ты же понимаешь, мир тесен. Удивил я тебя, Сережа?

– Не то слово. Рассказывай!

Урюпин откинулся на спинку стула, покряхтел и ослабил ремень.

– Наша красотка обнаружила третий труп. Случилось это возле «Новослободской». У меня неподалеку живет родня. Когда все началось, я запретил им не то что через арки ходить, а вообще по безлюдным улицам. Тогда еще не было уверенности, где он убивает.

Бабкин записывал.

– Привязать Сенцову, однако, ни к чему не смогли, – продолжал бывший следователь. – Подозрительно, конечно: два года подряд свидетель оказывается возле криминального трупа. Но предъявить ей было нечего. Она сама вызвала полицию, с жертвой не имела никаких пересечений. Ее помытарили и отпустили.

– Наблюдение велось?