Человек из грязи, нежности и света

Он быстро воспользовавшись Сониным замешательством, схватил ее за руку и вывел из редакции, хотя у выхода она и попыталась вырвать свою руку, но хватка у Амулетова была железной.

Он тут же понял, зачем пришла сюда Соня, и теперь его душа переполнилась и презрением к ней, и неожиданной влюбленносью, вспыхнувшей с новой силой.

Что делать, если твой идеал разбивается множество раз, а тебе такое же множество раз приходится его склеивать?!

– Отпусти меня, придурок, – прошипела Соня, когда они вышли из редакции.

– Нам надо куда-нибудь поехать, – сказал Амулетов. Сейчас он решил говорить, что угодно, лишь бы только она от него никуда не исчезла.

– Что тебе от меня надо? – подозрительно взглянула ему в глаза Соня.

– Мне? Ничего. Но все равно я предлагаю съездить на лоно природы! – встрепенулся Амулетов.

– Захотелось моего лона на лоне природы? – ядовито усмехнулась Соня, но Амулетов даже и не почувствовал никаких угрызений совести.

– Я не прошу, а требую! – сказал он и потащил ее к своему старому «Пежо».

– Только не сжимай мою руку так больно, – попросила Соня.

Она уже словно вся смирилась со своей участью. К тому же помня о том, что Амулетова залечили в психушке, отчего он стал импотентом, ей вдруг стало интересно, как теперь проявится его сила! Амулетов ни на минуту не забывал о своей слабости, но он также чувствовал и предвидел – найди он прекрасное лоно природы и он легко и просто войдет в прекрасное лоно Сони.

Как будто исполняя команду невидимого Творца, он выехал с Соней из города на своем стареньком «Пежо».

– И зачем я тебе, беременная и с чужим ребенком? – прошептала с неожиданным сочувствием Соня.

– А мне наплевать, – произнес с чувством Амулетов, – лишь бы ты была моей!

– Так ты меня все еще любишь?! – удивилась Соня, засмеявшись.

– Да, а почему ты смеешься?! – обиделся Амулетов. – Разве тебя нельзя любить или не за что?!

– Наверное, не за что?! – грустно вздохнула Соня. Через час их старенький «Пежо» въехал на лесную поляну.

Амулетов вытащил за руку Соню на поляну и упал вместе с ней на траву. Она попыталась снова засмеяться, но Амулетов оборвал ее смех поцелуем.

Еще никогда он так не любил и одновременно не ненавидел ни одну женщину.

У Сони даже перехватило дыхание, когда его член оказался внутри ее лона.

– А говорил, импотент, – прошептала она и мгновенно забилась в сладких конвульсиях.

Она содрогалась под ним тысячу раз, с каждым вздохом и выдохом, с каждым входом и выходом его могучего члена, в ее, из ее нежного лона, волшебным образом соединявшим в себе и ее тело, и прекрасное лоно природы.

– Нежное лоно на лоне прекрасной природы, – прошептал, дышащий блаженством Амулетов. Солнце ярко слепило им глаза, а под ними примятая их телами трава-душица издавала чудесный аромат.

– Ты на самом деле хочешь, чтоб я стала твоей женой?! – тихо спросила Соня.

– Конечно, хочу, – улыбнулся Амулетов, и в его улыбке Соня сразу же прочла неумолимое желание.

– И почему я раньше тебя не разглядела?! – с сожалением вздохнула она.

– Наверное, ты была очень увлечена Эскиным, ведь он намного моложе тебя! – теперь улыбка Амулетова тоже была полна грусти и сочувствия.

– Так давай ему отомстим, – предложила Соня.

– Не надо, – сделался серьезным Амулетов, – сейчас речь не только о нем, но об его отце, которого кто-то из друзей Эрики превратил в своего узника вместе с его подругой.

– Когда-то я была и с отцом Эскина, с дядей Абрамом, – глубоко вздохнула Соня.

– Боже ты мой, какая же ты ненасытная, – изумился Амулетов.

– Я не виновата, что мужчины только здороваясь со мной, сразу же теряют свою голову! – хитро улыбнулась Соня.

– Н-да! – Амулетов замолчал. По левой обнаженной груди Сони полз крохотный муравей, и Амулетову почему-то представилось, что этот муравей такой же несчастный самец как и он сам, заблудившийся как в теле, так и в душе лукавой и все забирающей в себя Сони.

– Только не грусти, – шепнула, прижимаясь к нему Соня, – если я стану твоей женой, то я тебе изменять не буду.

– Свежо предание да верится с трудом, – усмехнулся Амулетов.

– Нет, ну, на самом деле, – Соня сжала больно его руки, и Амулетову стало стыдно.

Он вспомнил их первую встречу, когда он поступил совсем недостойно, сначала шантажировал, а потом уже и яро овладел ею, и именно тогда в первый раз, а не сейчас, она ему рассказала о своей близости с отцом Эскина.

Просто сейчас она была так сильно взволнована, что забыла об этом. Амулетов, почувствовав себя виноватым перед Соней, и опять проник в ее нежное лоно.

Очень скоро пошел дождь, но они продолжали свое безумное проникновение друг в друга.

Порою, он слизывал дождевые капли с ее лица, глотая их как святую принадлежность ее прекрасного тела, и радовался как ребенок.

– Нежное лоно на лоне прекрасной природы, – опять повторил он и прислушался к собственному голосу, и подумал о том, что если бы он был женщиной, то обязательно влюбился бы в этот голос, а Соня прочла эту мысль у него на лице и громко рассмеялась.

– Хочешь, послушаем, о чем беседует Эрика Львовна? – предложил Амулетов.