Человек из грязи, нежности и света

– Во-первых, я не гражданин, а просто Бог, а во-вторых, я хотел бы, чтобы на будущее ты умолчал о моем существовании!!!

– Чего? Чего?! – не понял Эскин.

– Чавочка с хвостиком, – по-детски пошутил Бог. – Короче, чем больше ты будешь знать, тем мы быстрее с тобой встретимся!

– Это как? – опять Его не понял Эскин.

– Ну, у тебя так бывает, когда ты вынужден лгать, чтобы сказать правду?! – спросил Бог.

– Бывало и не раз, – вздохнул Эскин.

– Ну и я приблизительно в таком же положении, причем в отличие от тебя постоянно!

– Так это не жизнь, а каторга какая-то! – вздохнул Эскин.

– Я так и знал, что ты это скажешь, – засмеялся Бог, – многие так говорят, когда не знают, что сказать.

– Почему, я знаю, я очень много знаю, и вас я сразу узнал, гражданин Бог!

– Не гражданин, а просто Бог! – опять вздохнул Бог.

– Ну, ладно, не обижайся, а ответь, почему я буду жить долго и счастливо, если я уже сейчас чувствую, что моя жизнь проходит быстро и незаметно?!

– А разве счастье бывает заметно?! – улыбнулся в ответ Бог. – Или, к примеру, быстро и долго, это разве не одно и то же?!

– Ладно, – вздохнул Эскин, – ответь мне тогда, почему я болею, и почему я оказался здесь один, на необитаемом острове?!

– Чтобы уйти в себя, но тебя все равно найдут!

– Выходит, судьба уже заранее предопределена?! – вздохнул Эскин.

– Это как игра в мячик, ты кинул его и он покатился!

– И все равно ты мне не ответил!

– Иногда, отсутствие ответа и есть сам ответ, – вздохнул Бог и грустно поглядел на Эскина, – порою отдаленность от людей становится мерой наказания и мерой величия одновременно!

– И на фиг, мне такое величие нужно?! – рассердился Эскин.

– Ты говори, да не заговаривайся! Если ты так будешь со мной разговаривать, то я тебя выселю из твоего тела, – нахмурился Бог.

– Ну и выселяй, – усмехнулся Эскин, – раз ты есть, значит, я бессмертен!

– Ишь, ты, как заговорил, – удивился Бог.

– А ты не можешь заговорить мою болезнь, – неожиданно предложил Эскин.

– Ладно, – вздохнул Бог, – тут рядом с твоей пещерой есть святой источник с ручьем, ты в него три раза окунешься, молитву мне прошепчешь и исцелишься! Только как будешь выходить из пещеры, иди все время сразу налево и никуда не сворачивай! – сказал Бог и исчез.

– А какую молитву-то шептать?! – крикнул Эскин и проснулся.

Все тело продолжало ужасно болеть и биться в лихорадке. Он еле-еле поднялся с травяной подстилки, и от слабости его даже закачало, и так покачиваясь из стороны в сторону, он вышел из пещеры и побрел в левую сторону.

Тропический ливень уже кончился и с больших листьев падали капли. Эскин шел, упрямо продираясь сквозь заросли густого леса, ничему не веря, что он видел во сне, но словно исполняя чью-то высшую волю.

Он очень быстро увидел небольшое озерцо, окруженное разноцветными камнями и золотистым песком, из которого вниз к морю стекал полноводный ручей. Эскин прямо в одежде окунулся в озерцо три раза и машинально прошептал: Прости меня, Боже!

Он вышел из воды уже здоровым и исцелившимся, но даже не удивился этому. Потом он зачерпнул горсть воды и выпил, а когда потрогал рукой золотистый песок на берегу, то убедился, что это самое настоящее золото.

Эскин грустно усмехнулся, это золото здесь не имело никакой цены. Яркое солнце позвало его вниз, к морю. Он очень долго загорал и купался в море, пока не увидел вертолет. Вертолет очень быстро снижался к нему.

Эскин радостно замахал рукой и заорал: Я здесь! Я здесь!

Вертолет сел рядом с ним на песчаный берег и оттуда к нему выбежали его улыбающиеся жены – Алла и Лулу, следом за ними – оробевший дядя Абрам, крепко держащая его за руку Рита, потом робко поглядывающий на всех Амулетов, и все такой же пьяный, неунывающий Яков Юшкин.

– Вот мы и встретились! – обнялся со своими женами Эскин, заплакав от счастья.

Он только сейчас заметил отсутствие живота у Лулу.

– И кто родился?! – спросил он, задетый за живое.

– Девочка, совсем беленькая, – улыбнулась Лулу, – она там в вертолете.

– И как же вам разрешили лететь?!

– Это все мой отец, – радостно шепнула Алла.

– Я думал, что здесь умру, я так сильно болел, – признался Эскин.

– А по тебе видно, ты такой худой, – пожалела его Алла.

– Ну, здравствуй, сынок, – подошел к ним дядя Абрам, и, дождавшись, когда женщины отпустят его, обнял Эскина.

– Выходит, теперь ты мой спаситель, – прошептал Эскин.

– И спаситель, и погубитель, – усмехнулся дядя Абрам, и рассказал ему историю о том, как они с Ритой напугали Якова Юшкина, и как улетели с этого острова, и как потом вместо Гонконга по ошибке приземлились в Китае, где их продержали около месяца, пока им не помог Иван Иваныч, тесть Эскина.

– Ну, и история, – рассмеялся Эскин.

– Ага, – согласился дядя Абрам, – для самого узкого круга из самых последних дураков!

– Ну, здравствуй, – протянул ему руку Амулетов.

– А как у тебя дела?! – спросил его Эскин.

– Соня уговорила пустить к нам Глеба Собакина, и теперь мы живем втроем, – шепнул, покраснев Амулетов.

– О Боже, как же все это знакомо, – улыбнулся сочувственно Эскин, – тому, кто единожды побывал в женском лоне, уже из него никогда не выбраться!