Человек из кремния

— Ты получишь кое-какие деньги. Итак, из твоих слов следует, что ты не откажешься подписать этот документ. — Он положил перед ней бумаги. — Вот документ об отказе, подтверждающий, что ты осведомлена о моих намерениях, находишь их приемлемыми, завещание мое прочла и не станешь его оспаривать.

Она взглянула в бумаги и подняла взгляд на отца. На лице его, как всегда, безмятежность — регулирующаяся и регулируемая… О чем он думает? Правду ли говорит? Она представила себе его мозг, щелкающий и бибикающий, словно компьютеры старых голливудских фильмов.

— Я бы в любом случае не стала ничего опротестовывать. Из-за чего было столько шума подымать?

Придвинув к столу кресло, он сел напротив и подался вперед, словно старался создать возможно более доверительную обстановку.

— Дорогая моя, теперь я не так богат, как ранее. Большая часть моих накоплений истрачена. В случае возникновения имущественного спора на оплату юристов может пойти столько, что всю собственность придется распродать. Понимаешь?

Да, она понимала. Даже после его смерти все должно быть по его. А что, было бы только справедливо отказать ему в последней, предсмертной воле… Хотя от одной мысли об этом в животе снова неприятно екнуло.

Потянувшись через стол, он перевернул страницу.

— Вот, видишь, пятьдесят тысяч новыми. Твоя доля в наличных и вложениях. Я позаботился о тебе, Юми. Я прошу от тебя лишь согласия, что я волен распорядиться куполом, как пожелаю. Он вложил в ее руку ручку. — Подпиши здесь, внизу.

Секунду она сидела неподвижно, представляя, как встанет сейчас, да скажет "нет". Лицо его побледнеет — она помнила такое. Ему уже за восемьдесят, но он, несомненно, может впасть в ярость… Она прикрыла глаза, пытаясь совладать с потоком хлынувшего в кровь адреналина. А правда; может, взять да оказать — просто так, назло? Устояв перед всеми аргументами, угрозами и упреками, что последуют за этим? У нее теперь своя жизнь, те схватки канули в прошлое и… если у нее есть хоть грамм здравого смысла, она не станет возвращать их к жизни.

Глубоко вздохнув, она сосредоточилась на лежавшем перед ней листке и поставила свою подпись.

— Еще один экземпляр. — Он придвинул к ней копию.

Она подписала и копию, и отец забрал бумаги и ручку.

— Сегодня придет делать уборку миссис Райт; она это засвидетельствует. — Он подарил Юми одну из редчайших своих улыбок. — Благодарю тебя.

Она почувствовала, что доставила ему удовольствие. А надо ли было подписывать? Нет, что теперь думать — только расстраиваться зря.

— Теперь я могу позавтракать? — спросила она, чувствуя, что совершенно опустошена.

— Конечно, конечно.

Он устранился: она больше не интересна ему, следовательно, может делать, что пожелает.

— Но ты… когда ты говорил о завещании, то говорил так, точно собираешься умереть уже завтра.

Сложив бумаги в несгораемый сейф в бетонной опоре северной стороны, он захлопнул дверцу.

— Не завтра, — ответил он, набирая шифр, но очень скоро.

Внезапно ей захотелось плакать. Она убежала в кухню, проклиная свои эмоции, никогда не поддававшиеся контролю при отце. Вынув из холодильника пару яиц, она разбила их в чашку, пролив немного белка на стол.

— Не понимаю, сказала она, взбивая яйца найденной вилкой. — Ведь могут существовать новые методики лечения рака, о которых ты даже не слышал. Почему ты сдаешься и признаешь, что тебе конец?

Он подошел и стал в дверях.

— Кажется, эта тема расстраивает тебя.

— Конечно, расстраивает! — Юми включила электроплитку, нашла сковороду и вылила на нее яйца. — Ты запланировал свою смерть, как… Новую стадию исследований или что-нибудь еще в этом роде! Ну, как ты можешь?!

Он слабо улыбнулся.

— Видишь ли, я не думаю, что это — окончательно. У меня есть контракт с "Крайоник Лайф Системс", я регулярно общаюсь с моими друзьями оттуда. За последние два десятилетия технология существенно продвинулась вперед, и мне шепнули по секрету, что меня можно заморозить с минимальными повреждениями тканей. Лет через пять — или около того нанотехнология, я уверен, продвинется достаточно, чтобы оживить меня и вылечить.

Интересно, он поэтому пожелал организовать в куполе образовательный трест? И снова, когда "вернется", сможет вступить во владение? Она яростно встряхнула сковороду.

— Помню. Ты говорил об этой чепухе — заморозиться и убежать от смерти. Мне следовало бы понять, что ты действительно веришь в это.

— Да, — согласился он. — Следовало бы.

Юми приказала себе сохранять спокойствие. Она смотрела в окно, на деревья, однако сосредоточиться на них не могла. Тогда она повернулась к отцу.

— И что же? Ты хочешь, чтобы твои друзья-крионики заморозили тебя живьем?!

— Юми, ты же понимаешь, они не имеют права. — Он помолчал. — Яичница пригорает.

— Спасибо. — Она раздраженно вырубила плиту и спихнула сковороду с конфорки.

— В понедельник, — продолжал отец, — я лягу в больницу. Там — откажусь принимать пищу и питье. И, таким образом, умру от обезвоживания дня через три. Процедура пренеприятнейшая, но мне дадут морфий. Едва исчезнут признаки жизни, ребята-крионики возьмут дело в свои руки.