Человек из Лондона

— Стопку кальвадоса, — бросил он, облокотившись о стойку.

Встретится ли он с клоуном? Так теперь Малуэн называл незнакомца. Честно говоря, желания видеть его у стрелочника не было, и все же он искал клоуна взглядом.

Приморский бульвар был безлюден. Большие отели на зиму закрывались, их окна зашторивались или замазывались мелом. Казино, так же как и шикарные магазины по соседству, было закрыто. Малуэн никогда не ходил в ту часть города, где летом ему не было места, а зимой нечего делать. На бульваре прогуливались матери с детьми. Проехала груженная галькой телега, а на пляже рабочие, широко размахивая лопатами, нагружали другие телеги.

Малуэн шел медленно, засунув руки в карманы, покуривая трубку. Его можно было принять за рабочего, вышедшего подышать свежим воздухом. С деланным безразличием он окидывал взором берег, окаймленный водорослями. Трупа там не было. Правда, одна куча водорослей издали походила на тело, и он подошел взглянуть на нее, даже поворошил ногой. Потом, не поднимая головы, повернул обратно к бульвару и, уже всходя по лестнице, нос к носу столкнулся с клоуном.

Как и утром, взгляды их скрестились. Большой испуг выразили глаза англичанина. Малуэн заметил, что от холода у него посинел нос, а губы трясутся так, что даже дрожит сигарета. Продолжай Малуэн подниматься, они задели бы друг друга.

Малуэн смутился, словно его уличили во лжи, он тут же повернулся к морю и сделал вид, что смотрит на него. Услышав удаляющиеся шаги, резко обернулся — человек из Лондона был уже далеко, а его размашистые шаги придавали ему сходство с кузнечиком.

Кто же он? В лице его не было ничего скотского.

Напротив, он, скорее, напоминал неприкаянного, болезненного чудака.

И все же этот чудак привез из Лондона чемодан денег и убил сообщника, чтобы не делиться с ним.

Покойный же… Кем он был — Малуэн, в сущности, понятия не имел. Видел он его ночью, да и то издалека.

Знал лишь, что тот был одет в серое и выглядел чуть поплотнее другого. Вот и все.

Малуэн прошел мимо отеля «Ньюхейвен», единственной на бульваре гостиницы, оставшейся открытой: у нее была постоянная клиентура из коммивояжеров.

Клоун скрылся за казино, и Малуэну не хотелось вновь встречаться с ним.

«У меня теперь пятьсот сорок тысяч франков», — не слишком уверенно сказал себе Малуэн, просто чтобы избавиться от угнетавшей его тревоги.

Он находился в ста метрах от мясной лавки, где дочь его жила в услужении. Не странно ли это? Поравнявшись с лавкой, он не увидел дочери — наверное, она была на кухне. Зато г-жа Лене, восседавшая за кассой, кивнула ему.

— Тебе и невдомек, что я богаче тебя, — пробормотал Малуэн.

Но почему же он чувствует себя не в своей тарелке?

Решив, что рюмка-другая аперитива взбодрит его, он зашел в кафе «Швейцария». Время приближалось к полудню. Начали прибывать пассажиры парохода, уходящего в час дня, повторились те же маневры, что и ночью. После второй рюмки Малуэну вдруг захотелось подняться к себе в будку, и он вошел туда, сильно запыхавшись.

— Чего это тебя принесло? — удивился сменщик.

Малуэн подозрительно поглядел на него. Он понимал, что не прав, но не мог с собой совладать.

— Тебе что, неприятно меня видеть?

— С чего ты взял?

— Вид у тебя такой.

Раздался звонок. Стрелочник открыл третий путь, а Малуэн посмотрел на свой шкафчик. Он хотел было что-то сказать, сгладить неловкость, но на ум ничего не приходило. Впрочем, не следовало создавать впечатление, что он пытается сделать первый шаг. Почему это сменщик хранит молчание?

Малуэн постоял две-три минуты посреди будки, делая вид, что следит за возвращающимся с моря траулером. Наконец вздохнул и ушел, ничего не сказав.

— Ну и ладно, — проворчал он, спускаясь по железной лестнице.

Двери «Мулен-Руж» были открыты. Две женщины мыли полы, а хозяин — бывший парижский бармен — полировал зеркало специальным составом.

Малуэн вернулся домой. Усаживаясь за стол, развернул купленную по дороге газету.

— Ты ничего мне не расскажешь? — спросила жена.

— Рассказывать нечего.

Газета могла что-нибудь сообщить, ну хоть в двух строках, о чемодане, о краже, совершенной в Англии, или о фальшивых деньгах.

При этой мысли Малуэн нахмурился. А вдруг и впрямь банкноты фальшивые? С виду клоун не был похож на вора и мошенника. А вот фальшивомонетчиком, работающим где-нибудь в подвале, корпящим над клише, оперирующим типографской краской и кислотами, он вполне мог оказаться.

— Что с тобой? — спросила жена.

Что с ним? Да то, что он в бешенстве. Вернее, боится, что рехнется, если деньги и впрямь фальшивые.

— Больше не будешь есть?

— Нет.

Только бы ей не вздумалось досаждать ему расспросами! Сидеть было больше невмоготу. Встанешь — захочется идти. Но куда?

Найдут ли по крайней мере труп? Скоро стемнеет, а значит, все отсрочится до завтра. Но почем знать?

Если утопленник зацепился за старые тросы — их много на дне гавани — тогда уже вообще нечего ждать: его могут выловить через месяц или вообще никогда.

— Почему Эрнеста нет дома? — раздраженно спросил он жену.

— Ты забыл, что сегодня он обедает у тетки?