Человек из ниоткуда

До встречи с Иридой Кроуни у Женевьевы было почти два часа. Это время можно было использовать с пользой для дела. Небольшое кафе, которое находилось неподалеку от Риверс-стрит, вполне отвечало ее потребностям. Стакан апельсинового сока и пары кексов с корицей было достаточно для того, чтобы скоротать время в компании с органайзером на коленях и авторучкой в руке. На разлинованном листе бумаги, одна за другой появлялись строчки: «Жил был царь. Было у него две царицы. Одна была прекрасна, но низка происхождением, и царь любил ее. Другая была некрасива, но кровь ее была благородной, и она любила царя. Было у царя также два сына. Сын прекрасной царицы был красив собой, но зол и коварен. Сын некрасивой царицы был уродлив, но мудр и добр. И была у царя дочь изумительной красоты, которую царь берег пуще зеницы ока». Эту чудесную сказку в детстве Женевьеве часто рассказывала мама. Девочка слушала ее, затаив дыхание. Причудливые образы, созданные детским воображением, она сохранила навсегда, и вот сейчас вновь она переносилась туда, в У век нашей эры. «Царь, на долю которого выпало немало невзгод, боялся всего: мести родственников, своего народа, недовольного убийством старого царя. В страхе за свою жизнь злой, красивый царевич, унаследовавший титул отца, выстроил на неприступной скале, расположенной посередине долины, новый дворец. Тогдашняя столица Шри-Ланки называлась Сигирия». Красивый, но злой… Наверное, у него были серо-голубые глаза, тонкие черты лица, в выражении которых можно было различить заносчивость. Светлые волосы волнами ниспадали на узкие плечи. Брат его, тот, что был некрасив, но мудр, имел большой шрам, в виде зигзага молнии, который плохо скрывали непослушные смоляные волосы. Зеленые глаза его смотрели бесстрашно и проникновенно. Две силы, противоположные по сути, но общие по происхождению, красота и неказистость, интересы которых столкнулись в споре. Женевьева на несколько секунд закрыла глаза, пытаясь отделить фантазии от реальности. Пожалуй, между этими двумя категориями очень узкая грань. Добро и Зло, вымысел и обыденность, Ларри и Рокки? Что за нелепые мысли лезут ей в голову? Одно плавное движение головой, и черные пряди обнажили высокий лоб, сохраняя в тайне все, о чем она думала и о чем мечтала. Это обыкновенное действо не прошло незамеченным. На Женевьеву в упор смотрели пронзительные глаза профессора Снегса. А он что тут делает, в культовом храме традиционных наук? Ловя неприветливый взгляд бывшей коллеги, Севирус Снегс подозвал официанта, расплатился по счету и покинул кафе. Тем лучше, этот категоричный в своих суждениях человек, обладал неприятной особенностью, энергетическим вампиризмом. Авторучка вновь начала свое движение по бумаге. «Командующий царской конницей был коварным и мстительным человеком.

Именно он побудил злого царевича к убийству царя, за что позже сам поплатился жизнью. Младший брат оказался прозорливее старшего, который провел свои последние годы в изгнании. Зло было наказуемо, справедливость восторжествовала. В 496 году на престол вступил мудрый царь Моналлана. В наследство от жестокого реформатора Кассапы ему достались фрески Сигирии, которые украшали собой путь ко дворцу. Обнаженные красавицы в человеческий рост были расположены парами». Заново представляя их, Женевьева закрыла глаза, и ее взору открылось белое непрозрачно облако. Девушки передвигаются и живут как бы в тумане. В каждой паре одна девушка темнокожая, другая белокожая. Женевьева решила, что таким образом художник старался запечатлеть их сословное неравенство. Красота победила время. Фрески и поныне живы. Она видела их своими глазами. Творец, громя все каноны и законы, писал знакомых ему земных и желанных женщин. Среди них не было одинаковых лиц и фигур. Мечтательный взгляд синих глаз был устремлен на бегущую строку. Себя ли представляла Женевьева в образе белокожей красавицы или образы, сменяющиеся в воображении, были лишь данью уважения к искусству средневековой Азии? Как бы то ни было, основной задачей Женевьевы при написании статьи о Сигирии было показать, что власть искусства выше власти царей и правительств. Но был ли царь-бунтовщик злым, а царь отверженный добр, на этот вопрос Женевьеве еще предстояло ответить. Вдруг она почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд. К ее столику уже подходила Ирида Кроуни.

– Рада встретить вас здесь, миссис Лакстон.

Какое-то внутреннее напряжение чувствовалось в ее приветствие. Женевьева закрыла органайзер и постаралась, как можно приветливее улыбнуться девушке.

Но улыбкой Ириду трудно было обмануть, видимо, что-то серьезное произошло, раз бывшая наставница приехала в Оксфорд.

– Ирида, как ты уже догадалась, я не случайно приехала в Оксфорд. Все, мы, прежде всего люди, а потом уже волшебники, поэтому многие из нас подвержены постороннему влиянию.