Человек из ниоткуда

Там, где заканчивался песок и начиналась земля, деревья были вырублены на несколько метров вдаль. А посередине «выбритого» квадрата стоял вросший в землю железный бункер. Я открыл проржавевшую от высокой влажности дверь «помещения», щелкнул зажигалкой, чтобы осмотреть все внутри. Обитый по всему периметру толстыми, плоскими листами железа с заклепками, площадью этот металлический куб был не больше кухни в «хрущевке». Три на три квадрата примерно. В стене, обращенной к морю, было большое окно. В дальнем углу стоял шкафчик для одежды, а справа от входа уютная кровать. Под окном помещался стол с электрической лампой. Я включил ее и ошалел на секунду. «Откуда здесь электричество?» Лампа была подключена к розетке снизу. На столе лежали какие-то бумаги, ручки, пустая банка из-под тушенки с ложкой. Остатки внутри начинали подгнивать, и вокруг жестянки кружился рой мух. Еще лежал протеиновый батончик. Такой же, как в рюкзаке у Филиппа. Я жадно разорвал упаковку и заглотнул разом порцию спрессованных орехов с медом.

– Джек, я не знаю… не знаю сколько времени здесь находился этот кретин, Филипп, что мог такое соорудить. А он ли вообще это построил? – я поставил рацию на стол и закрыл за собой дверь.

На столешнице заметил облезлый паспорт с вложенной в него длинной листовкой. Я открыл документ – на главной странице было фото Филиппа. «Филипп Каминский, дата рождения: 1990 год» Листовка же внутри оказалась билетом на рейс. На мой рейс. «Место С-двадцать пять. Не может быть…» – билет выскользнул из ладони и упал на пол. У себя под ногами я увидел круглый железный люк. На нем не было ни замка, ни ручек, и он никак не поддавался, сколько бы я не пробовал его открыть. Судя по всему, железная крышка открывалась откуда-то снизу. «Может, погреб? Для еды?» – подумал я, и отрицательно покачал головой. – «Если погреб, почему открывается только с другой стороны?»

Прямо у входа, рядом с крючками для одежды в углу, висела телефонная трубка. Я взял ее в руки – гудков не было. Обычно слышны хоть какие-то звуки, «электронные помехи», когда в телефон подается электричество. Но тут – абсолютная тишина. Попытки найти провод питания телефона тоже оказались безрезультатными. Он проходил в стене, а телефон намертво был к ней присобачен. Мозг мой взрывался от возникающих в голове вопросов, на которые было трудно дать ответы. Я поставил радио на пол, опрокинулся на мягкую кровать. Решил, что надо вздремнуть, на утро я был бы куда рассудительнее, нежели сейчас.

Приемник я выключил, чтобы попусту не сажать батарейки, поставил его на пол у кровати. Чувство усталости и сонливость через полчаса меня покинули. Отрезвел, что ли? Нет. Все думал про Филиппа. Джек на мои рассуждения по этому поводу не отвечал – спал уже давно. А я, закрыв глаза, все ерзал по кровати, как привереда какая. Найти настоящую, теплую, мягкую кровать в таком месте, и еще выеживаться!

И тут – шаги по песку. Я резко распахнул глаза, лежа на боку, уперся пустым взглядом в стену. Потом медленно приложил руку к груди – приступа не было. Дыхание очень ровное, спокойное. Что за бред? Кто-то уже подошел к двери с другой стороны, ступил на бетонный порог. Отчетливый стук каблуков донесся из-за закрывающего проем железа. Г-образная ручка лязгнула и медленно уехала вниз… Я рывком перевернулся на спину, правой рукой долбанул что есть силы по клавише «проигрывать» на радио и смотрел вверх, в потолок, боясь даже набрать воздуха в легкие. Музыка заиграла, дверная ручка опять проскрежетала по металлу и быстро вернулась в обратное положение, вверх.

– Не волнуйся… ни о чем… – дрожащим голосом я пытался подпевать в такт, тихо повторяя слова, – Скоро… все будет хорошо.… Не волнуйся… ни о чем…

Широко раскрытые глаза налились слезами.

«Почему «он» пришел? У меня нет приступа! Какого черта он здесь забыл?! Он что… будет приходить вот так теперь, когда захочет?..»

Часть третья

I

За течением времени я давно уже не следил. После того, как в одно прекрасное утро забыл завести часы – время тоже стало не актуальным.

Примерно год откровенных страданий и сплошной борьбы за жизнь превратили меня в настоящего дикаря. Если бы не разговоры с Джеком – сошел бы с ума однозначно. Или еще чего похуже… Пару раз размышлял о том, чтобы пустить себе пулю в лоб. Но как же Джек? Как он будет здесь без меня? Один одинешенек…

Бриться перестал дней сорок тому назад. Пару раз пробовал, а смысл? Да и Джеку так больше нравилось. Волосы на голове вообще не трогал ни разу. Они отросли довольно сильно, приходилось зачесывать густую шевелюру назад.

– Да, иду на гору.… Все, отстань… Не хочу тебя больше слушать. – Совсем недавно мы с «резиновым» поссорились. Мне не понравилось, как он отзывался о любви всей моей жизни – Даше.

Верхнюю одежду приходилось менять как перчатки. Из-за соли в воде швы расходились, штаны и майки быстро превращались в лохмотья.

«Сейчас уже должен быть январь… или декабрь?» – подумал я, снимая очередные «размякшие» джинсы. Я кинул их в кострище, вечером сожгу, – «Вроде зима, а жара как была, так и осталась».