Человек из Пекла. Книга 3

Медоед и остальные только взгляды переводили со Стопаря на Веду и не отвлекали их, всё равно мало, что понимали из их слов.

Наконец Веда решилась и попросила Анжелику пересесть на другое место. Девушка пересела в кресло и знахарка встала рядом. Глубоко вдохнув, словно перед нырком, она на секунду прикрыла глаза и вытянула руки к Анжелике, остановив ладони сантиметрах в десяти от тела, одну напротив сердца, вторую держа над головой, да так и замерла, что-то неразборчиво бормоча при этом.

Сама Анжелика от этих манипуляций ничего не ощущала. А от приёма Белой до сих пор подъём душевных сил, настроения, да и вообще, всех сил. Казалось, горы свернуть может, только дай эти самые горы. Или Элите башку голыми руками оторвать. Нет, не Элите конечно, но лотерейщику точно. От той же красной такое ощущение длилось совсем недолго, а тут вон сколько этот бешеный бодряк не сходит.

Стопарь с десяток секунд наблюдал за Ведой и затем опрокинул ещё одну стопку, крякнул от удовольствия и сказал:

— Хорошо пошла… — секунда паузы. — Я про Веду, если что. Отличный из неё знахарь получается. Самое интересное, её Дар с загибом. Я вот универсал, — он снова посмотрел на ученицу. — И починить могу и по Дарам просветить и ещё всякое, но прям глубоко взглянуть не могу. А вот Веда будет, как раз, по Дарам спецом, каким мне не стать никогда. Это от её "ментатства", я полагаю. Но это всё так, вам не интересно. Давай Дим, подставляй палец. С тобой побыстрее, там и Веда закончит уже. Потом Сойкой займусь.

Сноровисто освободив от упаковки скарификатор, Стопарь уколол Медоеда и сцедил пару капель крови с пальца в металлическую стопочку-напёрсток с коньяком. Выпил. Откинулся на спинку кресла и закатил глаза.

Открылся в пути у Димы ещё один Дар. Принятая в Доме в Пекле Белая жемчужина пошла впрок. Усилила другие Дары и зародила ещё один, который и открылся позже, когда уже все вместе, с Горцем и Сойкой возвращались в Гвардейский. Дима так и не понял, как этот новый Дар работает. В момент активации он вообще решил, что это проявление Кинетики, но позже понял, нет, это именно отдельный Дар. Активировался он в момент очередной стычки с тварями. Их было немного, но оказались они развитыми. Пять кусачей в крайней стадии развития и матёрый рубер, которому до Элиты не доставало, наверное, как раз, пары сотен килограмм свежего мяса для окончательной эволюции и перехода на качественно иной уровень своего бытия. Но не вышло у заражённых полакомиться свежатинкой, умерли. Так вот, в один из моментов сражения Медоеду показалось, что у него вдруг появилась ещё одна пара конечностей, которая неожиданно выхватила Крюки из ножен и Дима уже в четыре клинка изрубил за несколько секунд кусача и удачно подставившегося рубера. С последним кусачом покончил отец, оставив от монстра груду парящего и кровоточащего мяса с торчащими осколками костей, словно чудище вывернуло наизнанку. Как только сражение окончилось, ощущение "вторых рук" пропало и Крюки звякнули о брусчатку. В дальнейшем этот Дар проявлялся только в сражениях и то, когда Дима ощущал, что одних мечей мало. И в этот же момент "появлялись" эти руки, вернее, появлялось ощущение их наличия, сами конечности были эфемерны, невидимы. Самое удивительное и одновременно удручающее, сознательно ими управлять Дима не мог, но при этом чётко осознавал, что управляет ими именно он сам, а не Дар выполняет свою функцию. Вот этого момента Медоед, как раз, понять и не мог.

Стопарь "пропал" минут на десять. Веда тоже ещё занималась Анжеликой. Они с Димой нет-нет и перекидывались мысле-образами, а Горец с Сойкой тихо болтали.

— Фух! — неожиданно и резко выдохнул Стопарь, приходя в себя.

Приложившись хорошенько к живчику, налил в чашку, где до этого был чай коньяка аж до половины и парой глотков выпил. После этого заел шоколадом и пристально взглянул на Диму. Несколько секунд Стопарь сверлил его взглядом, решая, начинать разговор при всех или всё-таки сначала переговорить с Медоедом, как того требует Кодекс. Как предполагал знахарь, Горец и Сойка должны быть в целом в курсе проблемы сына, но всё же решил сначала спросить у самого парня. Пусть это может выглядеть и глупо со стороны, но если ты нечестен прежде всего с собой, то о какой вообще тогда честности можно вести речь? Поэтому и произнёс:

— На пару слов, Дим, — и кивнул в сторону своего кабинета. — Либо могу говорить здесь.

— Идём, — не стал раздумывать Медоед. В эмоциях знахаря беспокойства не прослеживалось, наоборот, какая-то нервозность от любопытства. Отец наверняка тоже это ощутил, подумал Дима. Горец и Сойка переглянулись с сыном, тот успокаивающе кивнул и проследовал за уже подошедшим к двери знахарем, так же отправив успокаивающий мысле-образ Анжелике.

Пройдя в кабинет, Стопарь указал Медоеду на кушетку, а сам подошёл к столу, на котором во множестве лежали какие-то бумаги, папки, исписанные листки. Стояла и недопитая бутылка коньяка. Её знахарь и взял в руку, откупорил и прямо из горла выпил, уселся рядом с Димой и произнёс: