Человек из Преисподней. ДОМ

Уперев ствол туда, где находились невидимые сейчас в белом тумане ворота, Серега надавил спуск. Калаш застучал, коротко толкаясь в плечо; пули, вспыхивая трассерами через три,строчкой пошли в туман. Высадив без перерыва первый магазин, заученным движением он дернул из подсумка следующий, шкрябнув по защелке железом, скинул отработанный, подоткнул новый, чувствуя ладонью щелчок – и снова открыл огонь, теперь уже короткими очередями. «Двадцать два… двадцать два… двадцать два…» – звучал в голове чей-то металлический голос. После каждой очереди Серега смещал ствол чуть левее, от ворот к середине галереи, согласно воображаемой траектории движения противника – атака ведь вглубь идет, так может, и зацепит хоть одного… Отстрелял второй, нырнул за бетонный подоконник, сбросил, сменил, ушел налево, в противоположный угол амбразуры, поменял плечо… тело работало само, точь в точь как и учили, без единой ошибочки; после первого же магазина в голове вдруг наступила кристальная ясность и полная сосредоточенность, изученное и забитое в моторку само поднималось из глубин памяти, только хватать успевай, наполняя сознание восторгом: получается ведь!.. получается! Более того! Он вдруг обнаружил, что мозг, словно многоканальная система, может выполнять несколько параллельных задач сразу! Одновременно со стрельбой удавалось и прикидывать свои дальнейшие действия, и даже слушать орудийные системы! А их действительно нужно было слушать – команда «работаем согласованно» не просто так дана. Пока внизу есть противник – ведут огонь, ориентируясь на сенсоры орудий и операторы; если же замолчали – значит, и противника на открытом пространстве больше не осталось. Что, в принципе, вполне возможно – такая огневая плотность даже тяжелой платформе проблемы создаст; тот же четырнадцатый калибр хоть и не возьмет броню, зато навесное сдерет за милую душу…

После четвертого магазина туман, наконец, начал рассеиваться. Вентиляция давно уже крутила на полную мощность, белая мгла около воздухозаборников в потолке и стенах бушевала водоворотом, всасываемая мощными вентиляторами – и видимость понемногу восстанавливалась. В тумане пошли разрывы, он редел, рвался, расползаясь клочьями…

И тогда он увидел их.

Первыми шли ППКО разграждения – магнитные мины от десятки до пятидесятой включительно, натыканные щедрой рукой, не пустили бы механизмы дальше середины галереи, и эти платформы собирались решить проблему. Три больших шипастых катка, установленных у каждой буфером впереди, торили широкую дорогу, собирая все мины у себя на пути. Дым дал им продвинуться довольно далеко: центральная ППК дотянула почти до ворот Внутреннего Периметра, но здесь и встала, завязнув в путанке,растянутой на ближних подступах; левая умерла на середине галереи, пройдя приличное расстояние по тактическому полю и собрав неплохой урожай; правая же, повернув вдоль внешней стены, уже маячила у юго-восточного УРа. Следом за ними двигались ППКБ и двухтонники, кентавры и пауки. Платформы – самые мощные, БЛ, – в дополнение к собственной броне укрыты еще и четырьмя щитами, составленными под углом, и походили на гигантских черепах; кентавры и пауки же скрывались за собственными щитами, пожиже, перекидывая их по мере необходимости на те направления, откуда в данный момент шел наиболее плотный огонь. И дальше, рассыпаясь широким веером, ныряя и прячась в пересечёнке, мерзко деревянно раскачиваясь и переваливаясь с ноги на ногу, бежали четырехсотые и пятисотые.

Живого контрóллера – не цель на конце стрелковой дорожки, а действующего, жуткую боевую машину – Серега видел в первый и последний раз именно тогда, много лет назад, на Плантациях: накаты дети всегда пережидали в Убежище, и на Серегином веку таких, чтоб участие принимать, еще не случалось. И тем неприятнее они были ему сейчас… Андроидный механизм движется так неестественно и отвратительно для человеческого восприятия потому, что он металлический. Жесткий каркас, боевое шасси. Он не может двигаться пластично, пружинящей энергичной походочкой человека, когда все мышцы, суставы и связки работают в унисон. Нет у него этой слитности работы мышц всего тела, согласованности, плавности движений. Скорость – есть, резкость и ускорение – тоже, мощь – запредельная. Но вот сами движения не изменишь и живым не уподобишь – они всегда остаются механическими. Тут разве что специально к этому стремиться: применять пластичные материалы, снабжать чем-то вроде пружинящих шарнирных суставов, программировать плавность сервоприводов без жесткой фиксации в конце движения… Да только зачем? Механизм, построенный на пластичном шасси, не возьмет на борт столько груза и не выдержит перегрузок множественных попаданий. Только сталь, только жесткость. Только хардкор. А все это вкупе и дает механичность и неестественность.