Человек из тени

Я не могу сдержаться. Я горжусь своей командой и забываю о скромности, когда речь заходит о ней. Кроме всего прочего, это правда.

— Верно. — Он листает страницы дальше. — Куча удачных расследований. Множество восторженных отзывов. Есть даже мнение, что вы лучшая начальница всех времен и народов. Историческая личность.

И это правда. Но я продолжаю злиться, причем сама не совсем понимаю, что вызывает злость. Я лишь знаю, что постепенно закипаю и если все так и будет продолжаться, я вполне могу взорваться.

— В вашем досье я обратил внимание еще на одну вещь. Запись насчет вашей исключительной меткости.

Он смотрит на меня. Не знаю почему, но я испытываю странное чувство, которое квалифицирую как страх. Он продолжает, а я вцепляюсь в подлокотники кресла.

— Если верить вашему досье, то вы входите в двадцатку самых метких стрелков из пистолета в мире. Это так, Смоуки?

Я, онемев, смотрю на психотерапевта. Вся злость прошла.

Я и пистолет. Все, что он говорит, соответствует действительности. Я могу взять пистолет и выстрелить с такой же легкостью, как другие пьют воду из стакана или ездят на велосипеде. Это инстинкт, так было всегда. Тут нет никаких генов, на которые можно было бы сослаться. У меня не было отца, который хотел бы иметь сына и поэтому научил меня стрелять. Более того, мой папа ненавидел оружие. Просто я это умею делать.

Мне было восемь лет. Отец дружил с парнем, побывавшим во Вьетнаме в составе «Зеленых беретов». Этот парень был помешан на оружии. Он жил в полуразрушенном доме в убогом районе Сан-Фернандо-Вэлли, что его вполне устраивало. Он и сам был полуразвалиной. Тем не менее я по сей день помню его глаза — острые и молодые. Сверкающие.

Звали его Дейв. Ему удалось уговорить отца съездить на стрельбище, расположенное в малореспектабельном районе графства Бернардино. Отец взял меня с собой — наверное, надеялся, что мероприятие не затянется. Дейв вручил отцу пистолет, а мне — наушники, слишком большие для моей головы. Я завороженно смотрела, как они держат оружие, как стреляют.

— Можно мне попробовать? — рискнула я попросить.

— Не думаю, что это удачная мысль, милая, — сказал отец.

— А, да будет тебе, приятель. Я дам ей маленький пистолет, двадцать второго калибра. Пусть пару раз спустит курок.

— Пожалуйста, папочка! — Я устремила на отца умоляющий взгляд, перед которым, как я знала уже в восемь лет, он не мог устоять. Он посмотрел на меня. По лицу было заметно, что он борется с собой. Наконец он вздохнул:

— Ладно. Но всего пару выстрелов.

Дейв пошел и нашел пистолет двадцать второго калибра, маленький такой, как раз мне по руке. Еще он раздобыл стул, на который меня и водрузил. Дейв зарядил пистолет, вложил его мне в ладонь и встал за моей спиной. Отец со стороны недовольно за всем наблюдал.

— Видишь там мишени? — спросил Дейв.

Я кивнула.

— Реши, в какую хочешь попасть. Не торопись. Нажимай на спусковой крючок медленно. Не дергай, иначе промажешь. Готова?

Я кивнула, но, по правде, я почти его не слышала. Я держала пистолет, и что-то во мне щелкало. Что-то правильное. Подходящее мне. Я взглянула на мишень, и мне показалось, что она находится далеко, хотя контуры человеческой фигуры находились совсем близко. Я направила пистолет на мишень, вздохнула и нажала на курок.

Я удивилась и обрадовалась, когда маленький пистолет дернулся в руке.

— Черт! — услышала я возглас Дейва.

Я снова взглянула на мишень и заметила дырочку в центре нарисованной головы, именно там, куда я и хотела попасть.

— У тебя, похоже, природный дар, юная леди, — сказал Дейв. — Попробуй еще.

«Парочка выстрелов» растянулась на полтора часа. В более чем девяноста процентов случаев я попадала туда, куда целилась, и к концу наших занятий уже знала, что буду стрелять из пистолета всю свою жизнь. И буду делать это хорошо.

Несмотря на свое отрицательное отношение к оружию, отец поддержал меня в этом начинании. Думается, он понимал, что оружие является моей неотъемлемой частью и уберегать меня от него бессмысленно.

Так в чем заключается правда? Я пугающе отменный стрелок. Я держу это при себе, никогда не выпендриваюсь на публике. Но наедине с собой к чему лицемерить? Я могу выстрелом задуть свечу и попасть в высоко подброшенный четвертак. Однажды на стрельбище на открытом воздухе я положила шарик от пинг-понга на тыльную сторону ладони той руки, в которой держала пистолет. Затем я резко опустила руку и успела схватить пистолет и попасть в шарик прежде, чем он упал на землю. Глупо, конечно, но я была довольна.

Все это приходит мне в голову, пока доктор Хиллстед наблюдает за мной.

— Это так, — говорю я.

Он закрывает досье. Сжимает пальцы в кулаки и смотрит на меня.

— Вы выдающийся агент. Безусловно, одна из лучших женщин-агентов в истории Бюро. Вы гоняетесь за худшими из худших. Шесть месяцев назад человек, которого вы разыскивали, Джозеф Сэндс, напал на вашу семью. Он убил вашего мужа и дочь у вас на глазах и изнасиловал вас. Усилием, которое можно назвать сверхчеловеческим, вы сумели освободиться и убить его.

Я молчу, не понимая, куда он клонит. Впрочем, мне это безразлично.