Человек из тоннеля

"...Я смущаюсь, когда мои новые знакомые - Кирилл Самсонович, Николай Федосеевич, больные из соседних палат, врачи, медсестры, даже майор Валентин Георгиевич - одаривают меня предметами первой необходимости: от безопасных бритв и туалетных принадлежностей до выходных рубашек и галстуков (галстуки в основном дарит Лилечка). По-моему, большинство из них делают это не только из-за доброты (хотя все они, безусловно, добрые люди), но и из чувства неловкости передо мной, словно они виноваты, что в тридцать лет я должен начинать свою жизнь с нулевого цикла (выражение Кирилла Самсоновича). С нулевого так с нулевого, меня это нисколько не огорчает. Без работы я не останусь, место в общежитии мне обещают, товарищи у меня есть. Чего же еще? Однако находятся люди, которые попрекают меня непротивлением болезни. Тот же Кирилл Самсонович как-то сказал:

- То, что у тебя нет претензий к людям, обществу в целом - неплохо, скромность украшает тридцатилетнего мужчину. Но у того же мужчины должны быть определенные претензии к себе, иначе жизнь потеряет смысл. Согласись, что мелкий ремонт автомобилей и созерцание ночного неба на досуге - не предел возможностей гомо сапиенс конца двадцатого столетия.

Мне известно, кто такой гомо сапиенс - человек мыслящий. Тем не менее, ирония Кирилла Самсоновича не достигла цели - я не виноват, что мне проломили голову. Не реагирую я и на высказывания Зои о том, что, дескать, многие мужчины, подобно мне, хотели бы забыть об обязанностях по отношению к своим семьям. В том, что у меня была семья, Зоя не сомневается. А я сомневаюсь: сколько помню себя, безответственность не была свойственна мне. Да и к детям я неравнодушен - не могу пройти мимо малыша, непременно остановлюсь, заговорю с ним. И малыши - они появляются здесь в дни посещения больных со своими папами, мамами, бабушками - охотно вступают со мной в контакт. Я не верю, что мог бы позабыть своего ребенка, если бы он у меня был. Это исключено. Совершенно исключено!

Однако не все подобного рода упреки мне удается парировать. Недавно профессор-консультант задел меня, что называется, за живое.

- Да вы, батенька мой, просто ленитесь или, скорее всего, не хотите покопаться в своей памяти! - расшумелся он. - И не бравируйте травмированным виском! Это безграмотная отговорка. У вас остались миллиарды нервных клеток, которые частично уже взяли на себя функции поврежденного участка. А они могут взять все - есть у них такое свойство. Надо только заставить их. Но первоначально надо заставить себя не лениться!

Василий Романович, который присутствовал при этом разговоре, вступился за меня. Но профессор рассердился и на него:

- Вы идете по линии наименьшего сопротивления, коллега, - как выдержит организм. Это не лечение! Надо заставить больного бороться с недугом: он должен денно и нощно копаться в двигательной, образной, эмоциональной памяти, в своем подсознании. Потрудитесь объяснить ему, что это такое. А он должен вспоминать, вспоминать, вспоминать. До головной боли, до крика! Ничего, не помрет. Человек не вправе терять свою личность, а ваш больной может, я уверен, обрести ее вновь. Надо только захотеть. Очень захотеть. А он не хочет. И вы потакаете ему в этом.

Весь следующий день я не давал покоя своему мозгу. Увы, безрезультатно, если не считать, что вспомнил, как по наущению приехавшей на каникулы дядипетиной племянницы - она была старше, а потому хитрее меня - пытался добыть мед из пчелиного улья и был жестоко наказан за это рассвирепевшими пчелами.

Василий Романович прочитал мне целую лекцию о видах памяти, ее физиологической основе, характере запоминаний. Особо отметил эмоциональную память:

- Есть память чувств: она ярче, цепче словесно-логической, втолковывал он мне. - Это давно известно. На это обращали внимание не только врачи, но и писатели, поэты. У Пушкина есть такая строка: "О память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной..." Очень верно замечено. Так вот, постарайтесь вспомнить какое-либо из пережитых вами в возрасте семнадцати-двадцати лет сильных чувств. Ну, скажем, первое чувство к женщине. Сейчас вам тридцать или что-то около этого. Вы недурны собой и не производите впечатление схимника. Значит, в вашей жизни были женщины. Много или мало - не стану гадать, но одна, несомненно, была. Не могла не быть! И вы любили ее или, по меньшей мере, испытывали к ней влечение. Если вспомнить это чувство, вспомните и ее. А это уже брешь в стене вашего забвения...