Человек из Высокого Замка

— У каждого свои профессиональные тайны, — ответил Абендсен. — У вас — свои, у меня — свои. Читая мою книгу, вы должны были принимать ее такой, какая она есть. Как я, например, принимаю окружающий меня мир. — Он снова сделал в ее сторону жест рукой с зажатым в ней стаканом. — Без попыток выяснить, что там на самом деле внутри, — проволока, китовый ус или, может быть, губка… Разве не взаимное доверие лежит в основе человеческой природы? Разве не встречаемся мы с ним ежедневно?

Теперь он, похоже, был раздражен и нервничал. Он и думать забыл о своем положении вежливого хозяина. Выражение болезненного напряжения, как отметила Юлиана, появилось и на лице Каролины. Она перестала улыбаться, и губы ее плотно сжались.

— Вы показали своей книгой — выход есть, — сказала Юлиана. — Разве речь не об этом?

— Выход? — иронично переспросил он.

— Вы для меня сделали так много, — продолжала Юлиана. — Теперь мне совершенно ясно: бояться больше нечего, как, впрочем, нечего желать, ненавидеть или избегать. Не за чем больше гнаться, не от чего бежать.

Он изучающе смотрел на нее.

— А по мне, в этом мире еще хватает вещей, достойных внимания, — сообщил он.

— О, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, — ответила Юлиана. Она хорошо знала такое выражение лица у мужчин. Однако сейчас это ее не смутило. В этом смысле она изменилась неузнаваемо. — В картотеке гестапо содержатся сведения и о том, что вас привлекают женщины моего типа.

— Гестапо распущено в тысяча девятьсот сорок седьмом году, — сказал Абендсен. Лицо его лишь чуть дрогнуло.

— Ну, тогда в картотеке СД, или, как там еще называется эта организация…

— Вам так необходимо это уточнить? — вмешалась в разговор Каролина.

— Да, я хотела бы это выяснить. В Денвер я приехала в сопровождении одного из их агентов. Рано или поздно они появятся здесь. Вам следует уехать туда, где вас никто не знает, а не держать двери настежь. И не впускать кого угодно с улицы, как вот меня. Когда они пришлют следующего, остановить его будет некому. Меня рядом не будет.

— Бы сказали, «следующего»? — с минуту помолчав, спросил Абендсен. — А что случилось с вашим попутчиком? Почему он не с вами?

— Да потому что я перерезала ему глотку, — ответила Юлиана.

— Вот это да… Услышать такое от женщины, да еще при первом знакомстве.

— Вы что, не верите мне?

— Верю, — кивнул он ей и улыбнулся. Улыбка была добрая и какая-то беззащитная. Ему, наверное, и в голову не приходило, что она может соврать.

— Благодарю вас, — сказал он.

— Прошу вас, обезопасьте себя от них, — добавила она.

— Ну что ж, вам известно, что это уже пробовали. Вы наверняка прочли текст на обложке, — об оружии и электропроводах, специально заказанных нами. Это напечатано с тем, чтобы сложилось впечатление, будто мы по-прежнему чрезвычайно осторожны. — В его голосе проступала усталость.

— Ты мог бы, по крайней мере, постоянно носить при себе оружие, — заметила жена. — Уверена: однажды тебя пристрелит кто-нибудь, из тобою же приглашенных. И, когда ты будешь так же мило с ним беседовать, какой-нибудь нацистский убийца сделает это из мести. А ты будешь, как всегда, философствовать. Я будто вижу это.

— Они могут расправиться с любым, когда угодно и где угодно. Стоит им только захотеть, — сказал Абендсен. — Несмотря на все провода под напряжением и Высокие Замки.

«А ты фаталист, — подумала Юлиана. — Заранее смирился с собственной гибелью. Или ты уже знаешь о ней так же, как о мире собственной книги?»

— Ваша книга написана Оракулом, не так ли? — спросила Юлиана.

— Хотите знать правду?

— Да, хочу. У меня есть на это право — после всего, что мне пришлось пережить. Разве не так? Вы же знаете, что я права.

— Гадательная книга, — проговорил Абендсен, — пролежала спокойно все время, пока создавался роман. В укромном уголке моего кабинета. — В глазах его она не увидела и тени издевки или веселья. Напротив, лицо его стало серьезным.

— Ну, скажи же ей, — снова вмешалась Каролина. — Она ведь права. У нее теперь есть все основания требовать правды — после всего, что она сделала для тебя… Ну, ладно, тогда я сама скажу. — Она обратилась к Юлиане. — Готорн действительно экспериментировал. Он сделал тысячи проб, и все с помощью линий «И-чинг». Сначала — выбор исторической эпохи. Затем — тематика. Действующие лица. Фабула. На это ушло несколько лет. Он справлялся даже об успехе будущей книги у читателей. Пророчество предсказало его книге громадный успех — первый и настоящий успех за всю его литературную карьеру. Итак, вы совершенно правы. Вы, наверное, и сами часто ею пользуетесь, если могли угадать так точно.

— Я много размышляла о том, почему «И-чинг» согласилась создать этот роман, — проговорила Юлиана. — Вам никогда не приходило в голову спросить ее об этом? Почему роман именно о том, что в войне побежденными оказались Германия и Япония, почему эта, а не какая-то другая история? Есть ли нечто, о чем так просто не расскажешь, — столько сообщает она ежедневно… Это должно быть нечто из ряда вон выходящее, совершенно особое. Вам не кажется, господа?

Готорн и Каролина молчали.