Человек каменного века. Часть 1

– Конечно, помню! И как познакомились, и как ты за мной бегал, и как мы записали нашу память и какой я была дурой после того, как мне вернули опыт моих предыдущих жизней. Все помню!

– Эва, ты вспоминай это иногда, и то, как мы жили здесь, у меня ведь такой возможности не будет.

Эва слегка отпихнула Анга от себя: – перестань. Это ты домой на Землю собрался, а я остаюсь тут, то ли на поверхности, то ли под водой, то ли вообще в цифровом формате. Так что я возьму у тебя немного секторальных кредитов, так, чтобы можно было слетать туристом на Землю, вдруг мне захочется. И вообще, ну, если будет такая возможность, я к тебе заеду, проверю, как ты там.

– А как я тебя узнаю?

– Никак! Но я узнаю, а тебе не скажу. И вообще, надоело! Есть хочется, давай заказывай что хочешь, можно с излишествами!

* * *

Раннее утро. Эва просыпается у себя дома. Одна. Проводит рукой по тому месту, где спал Анг, оно еще хранит тепло его тела, ложится на него и тихо плачет.

Часть 4. Снова дома

Глава 1. Неожиданный визит

Уильям Дж. Хартман младший размеренно плыл от одного бортика к другому в своем бассейне. Он любил плавать. Получасовое плавание по утрам стало для него чем-то вроде ритуала. Тело, привыкшее к определенной череде вдохов, выдохов и разворотов практически не требовало управления, можно было думать о чем-то более интересном. Это был для него определенный вид медитации, и никто из его домашних не смел его тревожить во время утреннего заплыва.

Сейчас он думал о балансе правды и вымысла в литературных источниках человечества. Практически все дошедшие до современности великие произведения прошлого содержали как правдивое, в нашем представлении правдивое – подумал он, – описание людей, исторических событий, художественных сравнений, так и определенную долю фантастики, либо явного вымысла. При этом, по какой-то непонятной причине история не могла сохранить древних преданий, созданных в доисторическую эпоху, которые можно было бы трактовать, как объективное описание окружающего мира. Сказания о Гигальмеше, Библия, сказания африканских племен, индейцев, индийские предания о Брахме, китайские о Пангу, короче всех представителей человеческого рода содержали эту долю фантастики. Интересно, почему.

То ли эта фантастика, наличие некой тайны оживляло повествование, поддерживало интерес у последующих поколений к сказаниям старины, то ли по какой-то иной причине – Уильям не знал. Он долго думал над этим вопросом, но не мог приди к его однозначному пониманию. Возможных вариантов было два. Первый ответ заключался в том, что человеческой натуре присуще тяга к непознанному, таинственному, мистическому. Если это убрать из сказания, то оно превратится в малоинтересное описание древних героев и постепенно забудется. Наличие тайны подпитывает интерес и не дает сказанию угаснуть и раствориться во тьме веков. Уильям представил себе абстрактное сказание как комплексную функцию, где правдивая часть была действительной величиной, а фантастическая – мнимой. В этом случае сказание превращалось в волну, бегущую по оси времени. Только правдивое сказание, без фантастической компоненты, в этом случае могло быть представлено в виде постепенно затухающей величины.

С другой стороны, очень уж много в этих древних сказаниях оказывалось различных деталей, которые не могли быть объяснены с точки зрения людей, живших в эпоху, когда эти сказания были созданы. Однако некоторые из этих деталей вполне могли быть объяснены с точки зрения современной науки. Как ни странно, эти варианты не противоречили друг другу. Однако легче от этого не становилось, Уильям по-прежнему не мог сформулировать для себя однозначное понимание роли вымысла в мировой культуре.

Поняв, что сегодня решить эту проблему ему не удастся, Уильям перевернулся на спину и стал плыть медленнее, равномерно взмахивая обеими руками. В этом положении думать о чем-то постороннем было слишком сложно – приходилось контролировать количество гребков или поглядывать вверх, на деревья, чтобы не врезаться в бортик.

* * *

Его дом был расположен на склоне высокого холма, обращенного в сторону Тихого океана недалеко от городка Самара в Коста-Рике. Дом был старый, с выцветшей на солнце черепичной крышей, большим участком, огороженным высоким каменным забором. Уильям Дж. Харман любил уединение и покой. На участке, кроме большого дома, стояли еще два домика – один для прислуги, а другой, вблизи ворот – для охраны. На участке росли высокие деревья, ронявшие пеструю тень на воду в бассейне. Закончив плавать и одев легкий халат, он направился к дому. У входа его ждал Хосе – дворецкий, полноватый невысокий мужчина лет пятидесяти, типичный костариканец. Он почему-то был необычно взволнован: – Сеньор, к вам посетитель!

– Ты же знаешь, я никого не принимаю.