Человек, которого не существует

– Александр Григорьевич, это для встречи со мной вы прибыли в Москву. А это она? – сказал он с незначительным восточноевропейским акцентом.

– Это она, – уверенно ответил молодой человек и протянул книгу вновь пришедшему гостю, – мне велено передать ее вам лично в руки. Чтобы вы передали ему.

– Как она попала к вам?

– Мне презентовал ее в Каире некий сумасшедший медиум по прозвищу Кролик. Но он попросил говорить всем, что я приобрел её на вокзале. Странный и загадочный тип. Подобное имя он получил в каирских домах терпимости за свой необузданный нрав. Звали его, кажется, Алан. Не уверен.

– Алистер, его звали Алистер, и он плохо закончил. Опиум высушил его мозг, а чрезмерный секс вытянул оставшиеся силы. Он высох, как сморщенный финик на египетском солнце. Превратился в живую мумию. Печальный план. Но такова участь тех, кто неразборчив в выборе. Кто же так организовывает молитвенный переход?! Кстати, он всегда странным образом именовал это литургией. Спасительной литургией. Забавно, не правда ли?!

– Отнюдь, я слышал о нем другое: что он также здесь, в России. Живет с какой-то толстой балериной. Ну да ладно. Надеюсь, вы организуете все правильным образом, и я не зря рисковал собой, доставляя этот текст вам, – произнес он и наконец пожал руку гостю, – я многое слышал про вашу великую миссию. Странные делишки. Причем особенно забавно чувствовать себя у вас и абсолютно живым до сих пор. Странные делишки, – повторился он.

– Наши делишки сильно преувеличивают, и кстати, я думаю, что вы путаете термины. Я говорю о литургии и молебне. Вы же правильно понимаете их смысл? – скучно спросил Александр, и добавил: – Но серебряная пуля вам будет организована в лучших традициях местного гостеприимства. Кстати, вы отлично говорите по-русски.

– Спасибо. А в чем же отличия литургии от молебна?

– Молебен, – деловым тоном произнес собеседник, – это мистерия неведомого, для осуществления тайного замысла. Люди ошибочно именуют это смертью. А литургия – это личная аудиенция. И здесь, в России особенно, её называют воскрешением.

– Да, теперь я распознаю разницу! Хотя и до конца в том не уверен. Вы могли бы объяснить мне механизм данного таинства?

– Всему своё время, милостивый государь мой, – ответил Александр Григорьевич и лукаво улыбнулся в усы.

В это время из комнаты выглянула девушка. Обнаружив уже двоих людей, она недовольно прокомментировала происходящее:

– Вы, как погляжу, сударь, еще и дружка с улицы притащили. Так вот, для дружка вашего, как и для вас, по-прежнему мест нет. Нечего здесь греться, убирайтесь, господа хорошие, подобру-поздорову. А то я свистеть начну.

Пожилой мужчина обернулся в ее сторону и спокойно произнес:

– Требую соблюдения книги закона в угоду хозяину безмолвия.

И с горничной начали происходить метаморфозы. Она выпрямилась по струнке, на лице у нее появилась улыбка. Стремглав она убежала в свою коморку и тут же сварила кофе. Украсив столик деликатными пирожными и галетами, она вежливо поклонилась и дважды переспросила, не требуется ли господам с дороги принять теплую ванну или сделать массаж ступней.

– Сейчас же, негодница, приготовь нам апартаменты, те, что в подвале. И сделай все как следует. Поняла? И комнату для господина.

– Да, сударь. – Она присела в книксене и ускользнула.

– Она тоже из «ваших»? – спросил удивленно Говард.

– Гостиный двор «Аквариум» – наша собственность, – ответил Александр Григорьевич, – и весь персонал здесь наш. Нет лишних людей.

– Отчего же она не увидела во мне своего? И в вас сразу?

– Это, сударь вы мой, нижний кластер, у них нет духовного зрения, только пароли и коды для исполнения. А вот почему вы не увидели в ней обратимую бездуховность?

– Не посчитал нужным тратить силы на какую-то паршивую горничную в посредственной гостинице, – спокойно ответил Кай Говард.

– В наши нестабильные времена смотреть нужно на всех и на все. Причем сразу. Иначе дорого может стоить ошибочка. Да еще не ясно, кто с крылышками, а кто с хвостом. Вы, кстати, что думаете о будущей революции? В утреннем «Московском вестнике» писалось о том, что некие люди когда-нибудь придут на площадь у Зимнего дворца и устроят там шурум-бурум.

– Отнюдь, я предполагаю, что какой-то всплеск, возможно, и есть. Но, конечно, не о каких масштабах мирового хаоса говорить нельзя. Все, безусловно, раздуто вокруг этой темы до крайности. Революции не будет: ни в Германии и уж тем более в России. Увольте!

– А вы недурно просвещены, хотя и прибыли совсем недавно, – отозвался собеседник, – но я все же кое-что поясню вам. Если вы, конечно, не станете тому противиться.

– Спасибо, Александр Григорьевич.