Читаем Человек, которого нет (СИ) полностью

Заметна огромная разница между тем, как тело реагировало на физические нагрузки в начале нашей работы, почти два года назад, и сколько может теперь. Он же был весь мокрый, запыхавшийся при любом усилии. А теперь приезжает на самокате - довольный, легкий, крепкий.

И новые отношения гораздо... более удовлетворяющие, по его рассказам это заметно.

Можно продолжать.

Неокончательный диагноз: Лабиринт перевертышей с видом на жизнь

После открытия в себе великой силы жизни пришла пора попрощаться с провалами и "меня нет". Лу сделал это довольно быстро и, кажется, даже красиво. Пятого января он записал в своем дневнике:

""Меня нет" подкралось по-тихому, незаметно. Вкралось.

Кто я теперь?

Каким мне быть?

Кто я без моего дела?

Какое дело должно быть у меня, чтобы я мог, имел право считать себя собой?

"Я - это я? И если да, то насколько?" - так называется книга одного философа, которую я сейчас читаю, и это название точно описывает нынешний лабиринт. Отрадно, что не обязательно иметь такой опыт, как у меня, чтобы терзаться этим вопросом".

Седьмого января:

"Простая мысль быстро и качественно помогает прийти в себя: это сейчас со мной происходит из-за того, что происходило там. Это последствия обработки и собственного финта с "улиткой".

Я думаю: "это будет повторяться, от этого никуда не деться, надо учиться жить с этим, жить как выживший". Через это очень легко понять: "я справился тогда, справлюсь и сейчас".

И всё, очень быстро всё проходит".

Последнюю запись о провалах в отрицание себя он сделал через неделю, 15 января 2014 года:

"Это я ловко придумал - переделать сомнения, которые раньше были доказательством того, что меня нет, в доказательство того, что я есть.

Раньше, наткнувшись на эти сомнения, я считал, что они как раз и означают, что я - фикция, конструкция, защита, что меня нет.

А теперь я себе говорю, что так и должно быть. "Меня нет" - это результат всего, что со мной делали и что я с собой сделал в конце. Результат интенсивного промывания мозгов. Краешек моей "улитки". И раз это происходит - значит, я есть. Более того, я это именно я, тот самый, с кем это произошло.

И теперь "меня нет" заканчивается, практически не начавшись. И даже когда оно пытается продолжаться, я учитываю его не в минус, а в плюс".

Раньше внутренний диалог на эту тему выглядел примерно так:

- Кто я...

- Не знаю...

- Меня нет...

- Раз ты так думаешь, значит, тебя действительно нет...

- И не может быть, потому что в научной картине мира для меня нет места...

- И психиатры так говорят...

- А кто я...

- Тебя вообще нет...

- Но я же кто-то...

- Все равно тебя нет, потому что в научной картине мира...

Теперь - примерно вот так:

- Кто я... Меня нет... Раз я так думаю, значит, меня на самом деле нет...

- Эй, чувак, тебя пытали, тебе промывали мозги, а потом ты сам себя уничтожил. Так и должно быть.

- Да? Точно! Круто. Пойдем жарить мясо и смотреть кино.

Или еще что-нибудь делать. Что-нибудь такое, из чего состоит нормальная человеческая жизнь.

Работать и любить, как определил Фрейд.

Учиться, как завещал Ленин.

Играть, как напомнил Винникот.

Получать удовольствие от жизни, как уточняет Нэнси Мак-Вильямс.

Кататься на велосипеде.

Бегать.

Путешествовать.

Читать длинные романы.

Сочинять стихи.

Рассказывать истории.

Например, вот эту.

Да-да, эту самую, которая вот прямо сейчас подходит к концу: историю про человека, которого нет. Мы же договорились: представим себе, что это фантастика. Поиграем в прятки, а потом, когда игра окончена - откроем глаза, разжмуримся. Ну вот, уже можно.

Привет, это я, Лу.

1

Перейти на страницу:

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги