Человек, которому всегда везло (СИ)

  Первоначально штабс-капитан предполагал сдерживать противника исключительно одним ружейным огнем, но вскоре понял, что это плохая идея. Взятые в свое время хорошие трофейные ружья пошли на вооружение более многочисленных второй и третьей рот, а первая осталась пока со старыми российскими. Поэтому в силе и точности огня противник егерей превосходил, спасало положение лишь настойчивое, маниакальное желание супостатов стрелять непременно залпами и по команде. Бой протекал примерно по такой схеме: егеря обороняют очередной завал на дороге и ведут оттуда ружейный огонь силами двух или трех взводов, остальные находятся в резерве. В случае если давление противника становиться чрезмерным следует отступить под прикрытие следующего завала и оттуда тревожить набегами французов, пока те разбирают захваченное укрепление, расчищая путь для своей колонны. Почти сразу в ход пошли ручные гранаты, трудно сказать каковы были реальные потери врага от этого 'старого нового' оружия. Но мешало оно французам очень сильно, постоянно расстраивая боевые порядки, и заставляя периодически отступать с уже казалось бы полностью захваченных укреплений-завалов противника. Французская пехота действовал строго в 'классическом' стиле, выдвигался вперед по дороге шеренгами, имея сержантов или офицеров на флангах и в тылу. Когда такая 'стенка' из человеческого мяса, где солдаты стояли тесно локоть к локтю, подходила к завалу на пятьдесят или сто шагов, следовал дружный и слаженный залп. Затем они по команде заряжали и стреляли снова и снова. И еще и еще... удивительно, но даже двигаться солдаты Великой Армии старались по возможности 'в ногу'. Иногда с целью усилить эффект от ружейного огня открывали пальбу и идущие следом за первой шеренги, передний ряд при этом предварительно опускался на колени. Но как правило стрельбу вели только первые две, остальные шеренги составляли резерв, заменяя в передовых рядах людей, выбитых ответным беглым огнем противника. Обычно так продолжалось до получаса и более, затем сочтя подготовку к атаке завершенной, французы подтягивали остальные силы, уплотнял строй между шеренгами и потом быстрым шагом кидались в штыки, стараясь при этом по возможности сохранить равнение. При таком раскладе даже скверные ружья первой роты оказались на должной высоте и постоянно наносили противнику существенный урон, тут уже не важно, что пуля уйдет влево-вправо почти на полметра, все равно в кого-нибудь обязательно попадет. Почему наступающие не пытались обойти позицию противника по флангам, почему упорно лез "в лоб"? Нет, они пробовали и не раз: но в одном месте вольтижеры провалились в глубокий овраг, в другом увязли в топком болотце, в третьем их огнем из-за заранее подготовленного завала встретили все те же егеря. Кроме того, такие продвижения надо было предварительно готовить, вырубая на своем пути массу колючего кустарника, и на это ушло бы немало времени. Обычные войска никто специально не обучал действовать на пересеченной местности и офицеры опасались, что их подчиненные просто разбредутся по лесу, предоставленные сами себе, такие случаи уже бывали раньше. Строго говоря, на войне как и егеря 13-го, французские вольтижеры были дешевым 'пушечным мясом' Великой Армии, призванным решать второстепенные задачи на поле боя, поэтому подготовкой их особо не баловали. Все конскрипты, от кого отказались 'линейные' части доставались им - легким, обычно браковали призывников по росту и телосложению. Скорее всего, по этой причине французские офицеры прошли самым примитивным путем, они решили просто выдавливать противника с просеки лобовыми атаками. Действовали строго 'по уставу', не применяясь к местности и уповая исключительно на свое численное преимущество. Потери ожидались высокие, но зато личный состав находится под жестким контролем и победа вроде бы была гарантирована в любом случае. С точки зрения нашего современника на лесной дороге шла совершенно бессмысленная бойня, своего рода конвейер смерти, но именно так тогда обычно и воевали, смело не считаясь с потерями, шли грудью на пули. Бонапарт никогда не заморачивался особо разработкой тактики мелких подразделений, великий полководец мыслил исключительно масштабами корпусов и дивизий, и за это нередко приходилось расплачиваться кровью его подчинённым.

  Александр вносил свою лепту в общее дело, выбивая вражеских офицеров и сержантов, но у противника было не менее двух батальонов, в лес двинулся только один - всем пространства на просеке не хватило. На место одних павших врагов немедленно становились другие офицеры и порой ему казалось, что приходиться заниматься 'мартышкиным трудом'. Пока они с Федором базировались на дереве, Сашка стрелял, а его напарник вел наблюдение, выискивая наиболее приоритетные цели, заодно и помогал перезаряжать оружие. На верху, среди ветвей, не так удобно как на земле, нельзя к сожалению упереть приклад в грунт или в носок сапога, приходится заменять недостающее спиной или рукой товарища.