Человек, которому всегда везло (СИ)

  Встали они за мелким овражком на пологом склоне холма. Едва отцепили пушку и передок, как "тяга" - запряжка вместе с ездовыми резво рванула в тыл, значит и здесь положено стоять до конца, покидать назначенную позицию без приказа запрещено.

  -Ну что Ваня, давай копать, что еще нам делать? Ночь у нас в запасе есть! -обратился Сашка к своему "главному пушкарю" и на этот раз встретил полное понимание.

  Основную позицию оборудовали саперы, возведя там редут полного профиля, а вот на дополнительные, как обычно бывает, никто внимания не обратил. Хорошо хоть грунт здесь мягкий, смесь глины и песка и чрезвычайно редко встречаются крупные камни, столь обычные для почвы Восточной Пруссии. Плести туры времени уже не было, и для защиты людей был отрыт обычный стрелковый окоп, а пушку прикрыли небольшим земляным валом. Хотели еще построить нечто вроде блиндажа для защиты от обстрела, но от этой идеи пришлось отказаться, ближайший лес за три версты и таскать оттуда бревна на себе сил уже не было, а равно и времени.

  -Поручик то твой где, опять болеет? -поинтересовался Александр, как только закончили с оборудованием позиции.

  -Нет, ранетые оне ныне... -ответил за Ивана единственный уцелевший номер расчета второго орудия, отложив в сторону штыковую лопату.

  Александр не успел порадоваться за человека, что сумел наконец преодолеть страх, оказывается все было немного по другому. Не вражеская картечь и не пули и не штыки достали трусливое "благородие", а всего лишь обозная лошадь копытом лягнула, какой с глупой скотины спрос? Господин артиллерийский поручик решил видимо стать в бригаде Ермолова нештатным ревизором, проверки артельных котлов на предмет наличия мяса ему показалось недостаточно, полез смотреть как подкованы кони и получил "по чайнику". Лошадка разом рассчиталась за все побои учиненные ретивым садистом-службистом подчиненным, теперь ее вся артиллерийская рота подкармливает сладкой морковью.

  Однако выходит прав был Ермолов, когда в ответ графу Аракчееву на неудовлетворение последнего состоянием лошадей при проверке, сказал: 'Жаль, Ваше сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров зависит от скотов!'. Золотые слова, теперь и этому трусу-поручику лошадь послужной список поправила, ведь получил ранение и после войны будет обязательно представлен к незаслуженной награде. Такой вот анекдот выходит, ведь самому генералу лошади карьеру тогда основательно испортили, а господину поручику напротив улучшили.

  -И почто Варька его ирода насмерть не прибила? Я б ей пуда моркови за тако дело не пожалел! -сокрушается Иван, оказывается поручик мало того, что серьезно не пострадал, так еще и по прежнему формально командует остатками полубатареи. Разве что по части мордобоя его в правах существенно урезали, в полевых условиях такой способ поддержания дисциплины сочли неуместным, командование и так напугано участившимся в последнее время дезертирством нижних чинов.

  -Хороший ныне денек будет, мотри как солнышко всходит! -фейерверкер ткнул корявым пальцем в окрасившийся пурпуром горизонт, день будет неплохой, вот только для кого-то он станет последним. Внизу у подножия холма разворачиваются войска противника, и что-то слишком много, на взгляд унтер-офицера, у них сегодня пушек.

  .........................................................

  В этот раз будущий покоритель Кавказа основетельно просчитался, французы не стали брать его позицию "на штык" заваливая рвы перед редутами "пушечным мясом", и не бросили в безнадежную атаку свою кавалерию. Противник пустил в ход тяжелые гаубицы и мортиры, от падающих сверху бомб и гранат земляные стены полевых укреплений не спасают, а блиндажей строить в те времена было не принято, дабы не вводить слабых духом воинов в искушение. Ответный огонь ермоловских шестифунтовок враг игнорировал, слишком велико расстояние, полевые пушки на такие дистанции обычно не стреляют. Российская артиллерия того периода вообще искусством стрельбы на дальние дистанции похвалится не могла. Аракчеев привел более-менее в порядок материальную часть, а вот до обучения личного состава руки не дошли, что поделать - и тут господствовал 'фрунт', бессмысленный и беспощадный...