Человек, который бросил Битлз

Алан Уильямс, Уильям Маршалл Человек, который бросил Битлз

Тому, кто хочет узнать, чего стоило стать «знаменитым Битлом», советую прочесть книгу Алана Уильямса. Это ЕДИНСТВЕННАЯ КНИГА, написанная непосредственным свидетелем. Конечно, память у всех разная, и не все описанные там события я помню, многих людей уже забыл… но эта книга воскресила в памяти очень важный кусок моей жизни. Она доставила мне немало веселых минут.

Джон Леннон

Стюарту и Рори, которым не повезло. А многим ли повезло?

Предисловие Пот и скрежет зубовный

В 1959 году на грязных старинных улицах Ливерпуля — города, милого моему сердцу — начинал бушевать шторм, который должен был изменить судьбу тысяч и образ жизни миллионов. Его окрестили «ливерпульским звуком».

Биг-бит конца 50-х годов лишь слабым эхом отдавался в каньонах сурового древнего города, расположенного на берегах большой и мутной реки Мерси. Мало кто мог сказать вам, кто такие БИТЛЗ. Тогда поп-идеалами были люди, вроде Чабби Чекера, Бо Диддли, Томми Стила, Билли Фьюри и Билла Хейли с его «Кометами». Звуки Френки Лейна, пощелкивающего своим студийным бичом под мелодию «Вереницы мулов», все еще раздавался по всему западу, а Билли Дэниэлс продолжал загребать большие деньги за то, что засовывал палец в ухо и уродовал песню под названием «Эта старая черная магия».

В этот краткий, но беспокойный период меня захлестнули первые волны растущего шторма битломании.

Я был первым менеджером БИТЛЗ. У меня до сих пор сохранились их контракты — потрепанные клочки бумаги, опаленные огнем пожара. Они относятся к тому времени, когда БИТЛЗ можно было нанять за 10 фунтов на вечер, причем они приехали бы на своем транспорте и еще сказали бы большое спасибо. А теперь они могут позволить себе (и действительно так делают) отвергать предложения выступать в Штатах за многие миллионы долларов.

Я бросил БИТЛЗ, когда они стояли на пороге самой грандиозной карьеры, которую знает история шоу-бизнеса. И если вы думаете, что из-за этого я страдаю страшной бессонницей, то вы недалеки от истины — потому что я в самом деле частенько просыпаюсь среди ночи, таращу глаза на стену и чувствую, как у меня скрежещут зубы. Пот выступает у меня на лбу, когда я думаю о том, что упустил этих ребят, а с ними миллионы фунтов.

Меня утешает лишь то, что я был не единственным простаком, не сумевшим предвидеть будущее. В те ранние дни многим шоу-бизнесменам предлагали заключить с БИТЛЗ контракт, но все они вежливо отказывались. Так что я нахожусь в хорошей, хоть и не богатой компании. Я не единственный, кто по ночам ходит по комнате из угла в угол и ломает голову: «Где, где я ошибся? Почему все эти миллионы не мои?»

Никто не застрахован от ошибок. Шекспир был глубоко прав, когда говорил, что за всю жизнь нам представляется всего один большой шанс, и если мы его упускаем, тогда все кончено: остается до конца дней проклинать свою судьбу.

Впрочем, какого черта? Пока что мне не так уж плохо. Может быть, я сейчас слишком много пью и обижаю хороших людей — или плохих (это смотря как посмотреть). Но время идет вперед, и я не теряю надежды: даст бог, мне еще доведется когда-нибудь откусить большой кусок яблока. Хотя в моем случае, яблоко уже никогда не будет таким крупным.

Алан Уильямс

Глава первая Взгляд усталый, но терпеливый

Я и сейчас живу в Ливерпуле, своем родном городе. По-моему, такого города больше нигде нет, хотя я не принадлежу к числу сверхпатриотов Ливерпуля, готовых запихать свой родной город вам в глотку, как это делают ирландцы, которых изображают в театре.

Ливерпуль — чрезвычайно живой город, со своим неповторимым лицом, характером и культурой. Он находится в графстве Ланкашир, на расстоянии одного часа пути от Манчестера по главной восточно-ланкаширской дороге. Но, благодаря своей репутации города остроумных, душевных и буйных людей, его никто не считает частью ланкаширского графства, да и сами жители не считают себя ланкаширцами. Они — ливерпульцы. Скаузеры, уэкеры, ливерпудлианцы. И все, до единого человека, страшно этим гордятся.

Главная улица города, Лайм-стрит, известна всему миру, благодаря бессмертным строчкам не очень пристойной, разбитной песни «Мэгги Мэй», которую матросы разнесли по всему свету:

Прощай, грязная Мэгги!
Больше тебе не гулять по Лайм-стрит.
Ты больше не ограбишь ни одного матроса.
И не пропустишь через себя целую роту.