Человек, который хотел стать королем

— Ну и ступай тогда к своим поганым жрецам! — отвечал я и сейчас же раскаялся в своих словах; очень уж мне стало больно, что Даниель так высокомерно, по-начальнически, заговорил со мной, когда я обучил столько людей и всегда исполнял все, что он приказывал мне.

— Не затевай ссору, Пиши, — говорить Драво. — Ты также король и половина этого царства — твоя, но разве ты не понимаешь, что теперь мы нуждаемся в людях умнее нас с тобой, трех или четырех из них мы должны послать в качестве наших депутатов. Ведь это страшно большое государство, я не могу как следует смотреть за всем, и у меня не хватает времени на то, что я желаю сделать, а скоро наступает зима. — Он засунул в рот половину своей бороды, и она краснела, как золото его короны.

— Я огорчен, Даниель, — говорю я, — я, кажется, делал все, что мог. Я обучал людей и показывал народу, как лучше складывать в скирды овес; я привез из Хорбанда жестяные ружья, но я знаю, куда ты клонишь. По моему мнению, короли никогда не могут обойтись без того, чтобы не обижать своих близких, вот ты и начинаешь.

— Есть еще одна вещь, — говорит Драво, продолжая шагать. — С наступлением зимы этот народ не принесет нам много беспокойства, а в противном случае мы его смирим. Но я желаю взять жену.

— Ради Создателя, оставь женщин, — говорю я. — Мы вдвоем добились всего, что было в наших силах, хотя я и дурак. Но вспомни договор и избегай женщин.

— Договор имел силу только до тех пор, пока мы не были королями, а мы сделались ими уже несколько месяцев назад, — говорит Драво, взвешивая корону в руке. — Ты тоже возьмешь себе, Пиши, жену — красивую, стройную, пухлую девушку, которая согреет тебя зимой. Они здесь красивее английских девушек, и нам есть из чего сделать выбор. Прокипятите их два или три раза в горячей воде, и они будут так же нежны, как окорок ветчины, или цыпленок.

— Не искушай меня, — отвечаю я, — я не желаю иметь никаких отношений к женщинам до тех пор, пока мы не укрепимся в этой проклятой стране лучше, чем теперь. Я работал за двоих, а ты — за троих. Слукавим немножко и посмотрим, нельзя ли достать немного хорошего табаку из Афгана и немножко напитков, но только не женщин.

— Кто говорит о женщинах? — сказал Драво. — Я говорил «жену-королеву», чтобы вскормить сына для короля. Королеву из самого крепкого племени, которая принесет тебе потомство, которая будет около тебя, станет говорить тебе о том, что думает весь народ о тебе и о своих собственных делах. Вот чего я хочу.

— Помнишь ты ту бенгальскую женщину, которую я держал в Могульском Серае, когда служил кладчиком рельсов? — говорю я. — Много хорошего сделала она для меня. Она научила меня языку и другим вещам, но что вышло? Она убежала со слугой начальника станции, захватив половину моего месячного жалованья, а потом вернулась в Дадур, ведя на буксире свое потомство, и разблаговестила по мастерским всем кондукторам и машинистам, что я — ее муж?

— Да, мы имели с ними дела, — говорит Драво. — Но эти женщины невиннее нас с тобой, и у меня на зиму будет королева!

— В последний раз прошу, Дан, не делай этого, — умоляю я. — От этого ничего не будет, кроме вреда для нас. В библии сказано, что короли не должны расточать свою силу на женщин, в особенности, если они добыли себе невозделанное царство.

— В последний раз отвечаю: я хочу, — сказал Дан и зашагал между соснами, точно громадный красный дьявол. Низкое солнце освещало с одной стороны его корону и бороду, и обе они пылали, как раскаленные уголья.

Но достать жену было не так легко, как думал Дан. Для начала он созвал совет, который не давал ответа до тех пор, пока Билли Фиш не сказал, что лучше ему спросить самих девушек. Драво начал ругаться.

— В чем поступаю я неправильно? — кричит он, стоя около идола Имбры. — Что я — собака или не настоящий мужчина для ваших негритянок? Разве я не протянул свою руку защитой над этой страной? Кто остановил последнее вооружение афганцев? (это было сделано мною, но Драво был слишком рассержен, чтобы вспомнить об этом). Кто купил вам ружья? Кто чинил мосты? кто великий мастер знака, вырезанного на камне? — Он ударил рукой по чурбану, заменявшему ему стул в ложе и совете. Билли Фиш не сказал ничего, не сказали и другие.

— Спроси девушек, Дан, — говорю я, — так всегда делается у нас дома, а этот народ — почти англичане.

— Женитьба короля есть дело государства, — отвечал Дан и, страшно взбешенный, вышел из комнаты совета, а все остальные остались, опустив глаза в землю.

— Билли Фиш, — говорю я вождю Башкая, — в чем тут затруднение? Дай прямой ответ верному другу.

— Ты знаешь, — говорит Билли Фиш, — что мне говорить такому человеку, который и без того знает все. Разве можно дочерям людей выходить замуж за богов или дьяволов? Ведь это непристойно.

Я припомнил нечто подобное этому в Библии, но если после того, как они, видя нас в течение такого продолжительного времени, все продолжали до сих пор верить, что мы боги, — не мне следовало выводить их из заблуждения.

— Бог может делать все, — отвечаю я. — Если король сильно полюбит девушку, незачем ей умирать.