Человек, который не знал страха

В отряде «Победители» было много радистов. Это Л. Шерстнева, М. Ких, В. Орлов, В. Скворцов, А. Беспояско, А. Мороз и другие. Но всего лишь один радист вел передачи из лагеря. Остальные, чтобы затруднить работу немецкой службе радиопеленгации, уходили от базы на расстояние до двух десятков километров и оттуда вели сеансы связи.

С началом контрнаступления Красной Армии под Сталинградом резко возросла потребность Центра в информации о передвижениях немецких войск, которые гитлеровское командование направляло для деблокирования армии Паулюса, оказавшейся в окружении. В таких условиях налаженный способ передачи информации из Ровно в отряд, связанный с потерей времени, уже не устраивал командование. И Медведев скрепя сердце решился на рискованный шаг – засылку в Ровно радистки с рацией.

Николай Кузнецов сел в бричке на место седока. Рядом с ним – Валя Осмолова. Место кучера занял Николай Приходько, одетый в форму немецкого солдата. На обоих – седоке и кучере – были плащ-накидки, скрывавшие их немецкую форму одежды.

Для Вали Осмоловой приготовили целый комплект одежды и обуви: элегантную меховую шубу, с дюжину модных платьев и кофточек, модельные туфли, красивые чулки, отменные дамские сумочки, краску для волос и другие принадлежности женского туалета.

На последнем «маяке» Кузнецов и Приходько сняли плащ-накидки и остались в немецкой форме. За два километра до моста их остановил полицейский патруль. Лейтенант Зиберт, рядовой Приходько, их спутница вели себя безукоризненно, не вызывая никаких подозрений, Документы у них были в порядке. До этого патруля их проверяли уже дважды.

Казалось, что и На сей раз не возникнет никаких проблем. Они уже хотели трогаться дальше, как вдруг унтер-офицер, старший патруля, внимательно посмотрев на Валю, заявил:

– Вы, господин лейтенант Зиберт, можете ехать, но госпожа Кешко должна остаться с нами для дополнительной проверки. Госпожа невероятно похожа на особу, фотография которой найдена у одного из террористов, пытавшихся сегодня утром минировать мост на Горыни.

Хододок пробежал у Кузнецова по спине. «Только этого нам не хватало. Кого же они сегодня схватили?» Он посмотрел на Валю, но не сказал ей ничего. Не мог же он в присутствии патруля спрашивать, не давала ли она кому-либо в отряде свою фотографию. Выяснять это сейчас не имело смысла. Надо было действовать, пока не поздно. Приходько уже незаметно положил руку на кобуру пистолета.

– Как вы смеете, господин унтер-офицер, в присутствии заслуженного немецкого офицера, – Кузнецов показал рукой на два Железных креста на своей груди, – так дерзко покушаться на честь и благонадежность девушки, в отношении которой он имеет самые серьезные намерения? Когда вернетесь в Ровно, немедленно явитесь на доклад к гауптштурмфюреру фон Дипену. Доложите ему, как непочтительно вы вели себя в отношении лейтенанта Пауля Зиберта! Хотя нет, отставить! Я доложу ему лично!

Унтер-офицер заколебался. Острый взгляд, мрачное выражение лица, повелительный тон слов придавали незнакомому лейтенанту вид опасного человека, от которого можно ждать неприятностей. А здесь еще эта дама кокетливо улыбается, сверкая глазами, и спокойно со смехом заявляет:

– Господин лейтенант, ну как вы не понимаете, что унтер-офицер выполняет приказание самого гауптштурмфюрера фон Дипена. Я уверена, что он сейчас находится на мосту. Давайте поедем туда немедленно, и пусть сам господин фон Дипен разберется с этим пустяковым недоразумением.

Выбирать не приходилось. «Во всяком случае, так мы хоть отделаемся от этого патруля, а там будет видно», – мелькнула мысль у Кузнецова.

Приходько стегнул лошадей. Снег на дороге был мокрый и серый. В воздухе висела влага. Дорога впереди была свободна.

– Едем через мост! – сказал Кузнецов.

– Ты действительно давала кому-нибудь свою фотографию? – спросил он Валю, которая понемногу приходила в себя после встречи с напугавшим их унтер-офицером.

– Нет, конечно, – ответила Валя, – простое совпадение. А не дай бог, если бы стали проверять!

Вдали, со стороны моста, показалась колонна мотоциклистов.

– Куда это они направляются? – озабоченно проговорил Кузнецов, – что это может означать для нас? Коля, правь как ни в чем не бывало и посильнее натяни вожжи, чтобы лошади не напугались.

Голова колонны между тем поравнялась с ними. Первый мотоциклист отдал честь лейтенанту Зиберту, остальные последовали его примеру. Зиберт почти не опускал руки от козырька фуражки, словно принимал парад.

За мотоциклами шли броневики и танки. Воздух наполнился шумом двигателей, скрежетом и грохотом стальных гусениц боевых машин.

Лошади из последних сил преодолевали страх. Повозка ехала по самой обочине дороги. Приходько с превеликим трудом сдерживал лошадей, чтобы они не бросились в овраг.