Человек, который не знал страха

– Время еще есть, господин обер-лейтенант. Они сказали, что придут обязательно, – объяснил на ломаном немецком языке появившийся из другой комнаты Николай Струтинский и, вместо того чтобы уйти, неожиданно сел за стол.

Разведка – это такая служба, где малейшая погрешность может обернуться катастрофой. Такую ошибку совершил Струтинский, подсев к офицерам за стол.

Майора Гетеля будто током ударило, его лицо побагровело от негодования. Немецкий солдат польского происхождения никогда бы не позволил себе присоединиться к офицерам, даже если бы его пригласили. Подобной фамильярности не потерпел бы и английский офицер, за которого Гетель принимал обер-лейтенанта Зиберта.

Гетеля охватил ужас. Засада! Значит, Зиберт никакой не агент «Интеллидженс сервис»! А если он русский?

Майор вскочил и бросился к вешалке за пистолетом, но Струтинский подставил ему ногу, и тот растянулся на полу.

За полминуты Гетель был укрощен и связан. Так неожиданно закончилась игра, которая могла иметь далеко идущие последствия. Другого выбора у Кузнецова в создавшейся обстановке не было. Он отбросил ненужную больше маску и приступил к допросу насмерть перепугавшегося эсэсовца.

– Никогда бы не подумал, что вы русский разведчика – хмуро произнес Гетель. – Я думал, что вы англичанин или поляк, работающий на «Интеллидженс сервис». Собирался предложить вам свое сотрудничество. Соглашусь сотрудничать и с русскими, если отпустите.

– Все зависит от вас, от вашей искренности, – ответил Кузнецов. – Ваши показания мы сравним с теми сведениями, которыми уже располагаем. Поэтому требую говорить только правду, одну правду. Многое нам известно, но, конечно, кое-что мы еще не знаем.

Видимо, это произвело на Гетеля должное впечатление: на протяжении нескольких часов он подробно отвечал на вопросы, интересовавшие советскую разведку.

– Кем в действительности является фон Ортель? – спросил Кузнецов эсэсовца в конце допроса.

– Я не могу вам этого сказать.

– Почему? – Кузнецов повысил голос.

– Потому что я на самом деле не знаю, кто он, – истерично воскликнул Гетель. – Этого никто не знает. Мне лишь известно, что штурмбанфюрер Ортель имеет специальные полномочия от главного управления имперской безопасности в Берлине. Он имеет право лично обращаться по телефону к Мюллеру и Шелленбергу.

– Ого! – Кузнецов едва не присвистнул.

Мюллер был начальником IV отдела главного управления имперской безопасности, то есть тайной полиции, гестапо. «Следовательно, – подумал Кузнецов, – я не ошибся, полагая, что фон Ортель – крупная птица».

Из показаний майора Гетеля Кузнецов узнал, что фон Ортель некоторое время провел в Белграде. Сюда, в Ровно, к нему два-три раза приезжали какие-то личности из Берлина. На днях его видели с одним из них. Говорят, что это Отто Скорцени – известный похититель. Но о задании, которое фон Ортель выполнял в Ровно, майор Гетель толком ничего не мог сказать.

– Фон Ортель – сам себе хозяин, – сказал Гетель. – Он, например, часто бывает в тюрьме. Отбирает там людей и куда-то увозит. Никто из них назад не возвращается. Ему помогают в Ровно три майора и один капитан.

* * *

Сведения, полученные от майора Гетеля, были лишь элементом в системе мер по идентификации личности фон Ортеля. В этом деле многое еще было неясно, поэтому Кузнецов продолжал развивать связи с фон Ортелем. Делать это ему было не трудно, так как фон Ортель считал его своим близким приятелем и постоянно искал с ним встречи. Создавалось впечатление, что беседы с Кузнецовым служат фон Ортелю своеобразной отдушиной для снятия нервного напряжения, вызываемого, видимо, важностью выполняемой им работы.

Беседуя с ним, Кузнецов вдруг обнаружил, что фон Ортель неустанно изучает не только то, что должен знать высококвалифицированный разведчик, но и многое другое, выходящее за рамки его профессиональных обязанностей. Фон Ортель, оказывается, изучал труды Шлифена, Мольтяе, Клаузевица, до деталей знал походы Цезаря, Чингисхана, Наполеона, Фридриха II. Но его оценки исторических деятелей страдали очевидной субъективностью. Странно, например, было слышать от него, что катастрофические поражения Германии на восточном фронте и возможная высадка англичан и американцев во Франции не будут иметь решающего влияния на исход войны. Большинство генералов вермахта фон Ортель считал тупицами. Он иронически относился к возможности достижения победы в войне с помощью боевых действий на поле боя. История учит, утверждал Ортель, что великие события происходят лишь в результате насильственных перемен в высшем эшелоне власти. А эти перемены чаще всего осуществляют диверсанты и заговорщики.

Однажды Зиберт и фон Ортель сидели в ресторане отеля «Дойчегофф». Фон Ортель наливал себе стопку за стопкой. Разговор зашел о ходе войны на восточном фронте.

– Как вы, Зиберт, относитесь к этому «случаю под Курском»[13] и вообще к тому, что русские наступают? – спросил фон Ортель.

Сам вопрос уже заключал в себе доверие. Упоминать о Сталинграде и Курске можно было только в разговоре с человеком, которого хорошо знаешь, не опасаешься.