Человек, который построил Эдем. Часть первая: Чистилище.

- Нет, ну правда, - бубнила Роуз. – Мама и папа застряли в Приюте, она же сумела оплатить действующее гражданство, а я вот в армию сразу, лишь бы спину не гнуть. И теперь она в Эдеме, а мне от пуль ещё прятаться. Это разве справедливо? Скажи, принцесса?

- Я найду тебе тёплое место поближе к Трону, обещаю, - серьёзно сказала Сабрина. – Ты только не ной.

В столовой стоял жуткий шум, туда-сюда носились юные кадеты с горящими глазами. Казалось, все они состоят из одних позолоченных аксельбантов – из-за Дня Победы аскетичный наряд Сабрины сильно выделялся среди празднующих студентов. Девушка краем глаза заметила среди толпы Елизавету, одетую в столь же простую форму без всяких украшений. Ей, как и Сабрине, достались от матери длинные тёмные волосы и ярко-зелёные глаза. Только в отличие от старшей сестры Елизавета предпочитала держать волосы распущенными. Вокруг Лизы стояли её одногруппницы и задавали девочке какие-то вопросы. Та отвечала нехотя и с настолько несчастным видом, что, казалось, сейчас заплачет.

- Я сейчас, - сказала Сабрина Роуз и начала прорываться к сестре. Соперничество между рекрутами было краеугольным камнем Академии, его альфой и омегой. «Только в постоянной борьбе может родиться сильнейший», - повторял раз за разом командор Кирстен, отвешивая нерадивым кадетам воспитательные оплеухи. Проблема Елизаветы состояла в том, что в ней не было ни капельки силы. Если Сабрина к концу первого курса сумела совладать со всеми своими одногруппниками,  и умудрилась даже наладить более-менее дружеские отношения с Дэниелом Роско, Елизавета предпочитала оставаться в тени и давать себя в обиду.

- Простите, друзья, мне срочно нужно поговорить с Лизой, - протараторила Сабрина, врываясь в тесный круг первокурсниц и хватая сестрёнку за руку. Со всех сторон послышались крики возмущения, но девушке было не до этого. Вытащив Елизавету из толпы, она посадила её за стол, где сестёр уже ждали Роуз и Реджинальд Кински. Сама Сабрина направилась к раздаточному пункту. Утилизатор выплюнул ей в тарелку зелёную жижу – ага, сегодня суп. Вот тебе и праздничный обед. Во Дворце у дедушки была оранжерея, в которой росли настоящие фрукты и овощи, а также работали специально обученные люди, которые звались поварами. Они занимались тем, что готовили блюда из синтетических ингредиентов, напечатанных утилизатором, или же из плодов оранжереи. Насколько Сабрине было известно, любая более-менее крупная Семья имела у себя настоящие сады. Пусть едой из утилизатора, приправленной всякими специями, питаются действующие граждане. Сабрина никак не могла дождаться возвращения во Дворец. Хотелось снова насладиться нормальной едой, а не объедаться армейской пародией на питательные вещества. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть.

Поставив себе на поднос чашку с соком, Сабрина вернулась к столу. Елизавета, красная как мундир королевского гвардейца, уставилась вниз. К груди она прижимала сложенную шахматную доску, причём, так сильно, что побелели костяшки. Её очки запотели. Всё-таки не сдержалась и заплакала, расстроенно подумала Сабрина. И тут же одёрнула себя. «Ей нужны эти моменты, чтобы стать сильнее. Пусть плачет».

Присев рядом с сестрой, она произнесла ровным голосом:

- Что они у тебя спрашивали?

- Я выходила из кабинета и оставила шахматную доску, - срывающимся голосом ответила Елизавета. – Внутри была икона Отца.

«Проклятье. Почему именно в День Победы?»

- И что же случилось? – смягчившись, спросила Сабрина, пытаясь разжать пальцы Елизаветы и освободить шахматы.

- Они её нашли. Сначала начали смеяться, а потом расспрашивать, для чего она.

- И что ты им рассказала?

- Правду.

Сабрина тяжело вздохнула:

- Сколько я тебе говорила, милая: что правда для тебя, необязательно будет тем же для другого человека. Важно то, как ты это подашь, - убрав с лица сестры упавшую прядь волос, Сабрина аккуратно взяла Елизавету за подбородок и подняла её лицо. – Процитируй всё то, что ты сказала.

- Я сказала… я сказала, что Отец смотрит за всеми. Он оценивает поступки, что мы совершаем во время жизни и, когда приходит пора умирать, самые чистые отправятся греться в его тепле, а осквернённые будут навечно заключены в преисподней.

- Я не буду спрашивать, почему ты хранишь икону Отца в шахматной доске, но тебе стоит меньше думать про эту саакскую чушь, - подал голос Реджинальд, захлопнув лежащую перед собой книгу. – Тем более, если это калька с Божьего Порядка. Синегубые в чём-то правы, Бог-Отец существует, это верно. Но есть  ещё и Бог-Сын, которым стал Кастус Дрейк, когда построил Первый Город. Но саакская мразь отрицает божественность Освободителя. Всё говорят, что Дрейк – Антихрист, и не может зваться Сыном.

- Спасибо за лекцию, - буркнула Сабрина. – Я-то как раз религиоведение пропускаю.

- Елизавета, похоже, следует твоему примеру, - заметил Реджинальд. – Серьёзно, я здесь единственный, кто хоть чуточку интересуется Божьим Порядком? Аристократам, вижу, законы Господа не писаны?

- Кстати об аристократах, Реджи, - хихикнула Роуз, - а где твой патрон? Неужто ещё не очнулся?