Человек, который построил Эдем

— Наверняка ты видела. Шерстяные твари с ушами на четырёх ногах. Охотятся на крыс и мышей. У нас, в Первом Городе, их разводят в специальных питомниках. Популяцию поддерживают искусственно — нельзя, чтобы их было слишком много, но и падение численности чревато последствиями. В конце концов, грызунов должны поедать животные, а не люди, — Уотерс усмехнулся. — Но, видишь ли, мои родители вкалывали в Приюте… это… что-то вроде плантации. Ты работаешь, чтобы оттуда уйти.

Говард непонимающе захлопала синими очами:

— Но разве смысл не в том, чтобы продолжать оставаться на плантации?

— Не у нас, нет. Им нужно было много денег, чтобы освободиться. А я учился в школе и хотел только одного — чтобы у меня был котёнок. И знаешь, на День Освободителя под ёлкой я нашёл коробку с красным бантом. Внутри мурлыкал серый пушистый комочек. Живой, понимаешь? Ты просто представить не можешь, сколько стоило купить кошку — уличных одомашнивать запрещали, — Билл был уверен, что Говард не понимает и половины сказанного, но продолжал говорить. Иногда полезно подвести итоги прожитых лет. Вспомнить, с чего всё началось. — Я назвал его Менгеле — вычитал имя в одной старой книге. Полгода я ходил с исцарапанными руками, пока на летние каникулы не решил вынести его на улицу.

Билл опустил взгляд, улыбка сошла с его губ.

— Вы его выбросили? — спросила Говард так, будто это само собой разумелось. Уотерс чуть не ударил её.

— О, Боже, да за кого ты меня принимаешь?! Конечно нет! Я же не монстр какой-нибудь! Нет, котёнок вырвался из моих рук, выскочил на обочину, ну и попал под колёса. Кишки метров на пять размазало. Надеюсь, бедняга умер до того, как успел что-либо понять. И ты знаешь, смотря на эту картину я вдруг понял: Менгеле — это всё человечество. Рано или поздно мы бросимся вперёд, на чужую обочину. И если не будем готовы, нас так же размажет. Поэтому, какие бы жертвы я ни приносил, я вспоминаю тот момент. Я вспоминаю вечер, когда увидел коробку с красным бантом, шёлковые ленты, вспоминаю подарок, который так трагически погиб. И думаю: мы будем готовы.

Говард ничего не сказала, но Билл знал её ответ: «Эти жертвы не ваши, а моего народа». Чего от неё ещё ждать?

Они дошли почти до самого порога, когда девушка заподозрила неладное.

— Почему дверь открыта? — спросила она, но Билл втолкнул её внутрь прежде, чем раздался ещё один вопрос. Говард попыталась закричать, но опустившаяся на затылок дубинка заткнула её. Девушка потеряла сознание ещё до того, как плашмя упала на пол. Её брат задумчиво протирал окровавленную дубинку.

— Поможете? — спросил он, кивая на железный стул в середине комнаты.

— Извини, насилие — не моя стихия, — развёл руками Билл и улыбнулся.

Помощник угрюмо кивнул, будто ожидал такого исхода. Посадив сестру на стул, он приковал её руки к ножкам. Рядом наготове уже стоял чемодан с инструментами: скальпеля, иглы с нитками, пилы, затупленные ножи, ножницы и прочие предметы пыточной необходимости. В очередной раз Джимми забыл взять с собой молоток и гвозди: любитель, что сказать. Хоть и работал на Союз.

Билл не очень любил предателей, а двойных — и того меньше. Джимми с Говард были детьми вождя независимого клана, перекочевавшего на окраины Союза. Сааксцы, прознав об этом, выдвинули войска с вполне конкретными требованиями, заключавшимися в одной фразе: «присоединяйтесь или умрите». Брат и сестра быстро смекнули, откуда дует ветер. Их отец своим отпрыскам не доверял — и не зря. Джимми и Говард присоединились к сааксцам и стали их ручными агентами. Убив отца, они начали массовую кампанию по присоединению нового клана к Союзу. Пытки, угрозы, убийство сородичей — они делали всё, чтобы спасти свои шкуры и выслужиться перед начальством из Караса.

Когда Синдикат после убийства парламентёров и атаки на лагерь экспедиции Эймса ударил всеми силами по Кафиссии, самой северной провинции Союза, первыми сдавшимися были Джим и Говард. Они быстро предложили свои услуги новым хозяевам, став чем-то вроде переводчиков. Биллу нужны были люди, способные убедить местных жителей довериться первенцам. Конечно, мало что проходило гладко, в основном убеждать приходилось уже пленных. Но на этой стадии брату с сестрой не было равных. Они умудрились подавить у сааксцев всякую волю к восстанию, и Уотерс со спокойной душой начал экспериментировать.

Он вдруг вспомнил девочку лет шести, которую на его глазах привязали к столу и накачали обезболивающими. Детина, подчиняющийся Биллу и Медцентру, взял электрическую пилу и начал отрезать малютке руки и ноги. Девчонка визжала и пищала, но не от боли, а от ужаса потери конечностей. Всё это время она оставалась в сознании и видела, как её жизнь, её тело буквально разрывают по частям. Билл, тем временем, не мешкал, подготавливая протезы. Они должны были успеть присоединить их до того, как пациентка истечёт кровью или умрёт от болевого шока. Всё время, пока девочка кричала от страха, он думал о человечности.