Человек, который присутствовал

- Валерий, кто этот твой приятель, который просидел с нами весь вечер?

Валерий медленно изумился.

- Мой приятель? Я его впервые видел. Он пришел к кому-то из вас.

Мы переглянулись. Выяснилось, что никто раньше человека с портфелем в глаза не видел.

- Что же это такое? - озадаченно спросил Валерий.- Послушайте, это чушь какая-то!

- Но ты же его впускал! - хором сказали мы.

В глазах Валерия промелькнуло выражение, словно он пытался что-то вспомнить.

- Ну да... я его впустил.

- Ничего не спросив?!

- Он поздоровался... Я хотел спросить, но тут у меня мелькнуло соображение насчет сюжета, я совершенно машинально пропустил его вперед... А потом стало как-то не до него...

- Так, - сказал я, сдерживая зевоту. - Понятно. Может, кто-нибудь что-нибудь объяснит?

Мы стояли в вестибюле, по сторонам которого располагались двери рыбного и молочного магазинов, так что в полутемном вестибюле пахло сразу и молоком и рыбой. Никто из нас ничего объяснить не мог. Просто так к незнакомым людям никто не заходит. Просто так в гостях у чужих людей за полночь никто не засиживается. Дальше ясности не было.

Самое удивительное, однако, что эта загадка както не очень нас волновала. Не то было настроение.

- Сочиняя приключения, мы сами попали в приключение, вяло сострил кто-то.

Мы еще немного пообсуждали случившееся и расстались, обменявшись устало-недоуменными улыбками.

Прошло много месяцев, которые нисколько не объяснили загадку, как вдруг я столкнулся с нашим незнакомцем на улице среди ясного дня.

Странно, но я узнал его сразу, хотя он был в старом романовском полушубке, который делал его приземистую фигуру еще приземистей. Я же до встречи вовсе не был уверен, что узнаю его даже в том двубортном костюме, в каком он был тогда.

- Здравствуйте. У меня к вам есть вопрос, - решительно шагнул я к нему, ибо его метнувшийся взгляд рассеял последние сомнения.

Он робко глянул на меня снизу вверх, рука с потертым портфелем дернулась, словно он хотел им прикрыться.

- Здравствуйте, - тоненько проговорил он. - Как ложивает ваша повесть?

- Замечательно, - сказал я, нисколько не преувеличивая. Но, простите за нескромность, кто вы такой?

- Тусклая у меня фамилия... Федяшкин я... Петр Петрович.

Лицо у него было под стать фамилии. Брови и ресницы желтоватые, выцветшие, щеки старческие, дряблые, и нос картошкой.

- Вы сейчас будете у меня спрашивать... - тоскливо сказал Федяшкин, отводя взгляд. - Может, не надо? Главное, чтобы повесть удалась...

Он даже обернулся, ища возможность нырнуть в толпу. Такой возможности не было, - я ненароком прижал его к тротуарному ограждению.

- Простите, Петр Петрович, но вы же понимаете, чем вызван мой интерес. На моем месте вы бы тоже...

- Понимаю, понимаю, но объяснить ничего не могу.

- Не хотите?

- Не могу, честное слово! Да разве вам плохо было от моего присутствия? К чему вам знать еще что-то?

Мы обожаем тайны в книгах и не любим их в жизни. Я не исключение. В конце концов и книжные тайны мы любим лишь потому, что на последних страницах они разъясняются.

- Нет, - сказал я твердо, хотя и сознавал нелепость ситуации. - Вы обязаны объяснить.

Его круглая фигура как-то сжалась, даже на полушубке прибавилось складок.

- Вы же не поверите... - он тоскливо оглянулся.

- Я слушаю.

- Вы сами позвали меня...

- Мы?!

- Ваши мысли.

Невольно я вздрогнул. Его губы тотчас тронула печальная и вместе с тем торжествующая улыбка.

- Вот видите, я предупреждал. Не надо вам знать.

Очень хорошо! Федяшкин был шизиком.

Я снова взял себя в руки и проговорил уже спокойно:

- Продолжайте.

Нет он не хотел продолжать, он думал, что теперь я его отпущу. Напрасная надежда. Я, сам не знаю почему, был готов взять его за шиворот дряхлого полушубка, лишь бы поскорей вытрясти из него признание. Я даже сделал мысленное движение к этому. И он испугался, как будто действительно прочел мои мысли!

- Не надо! - закричал он. - Вы заморозите себя! Скажу, так и быть, а потом вы меня отпустите, ладно? Ах, молодой человек, как вы безрассудно поступаете со своим мозгом!

- Итак, вы телепат. Давайте дальше.

- Нет! Я не умею читать мысли! Но я ощущаю их, когда они... Понимаете, я, конечно, человек неученый... Но если кто-то думает, так в его мозгу какие-то... эти... потенциалы меняются, излучения происходят. И когда разгорается мысль, когда она создает что-то, от нее исходит... тепло. Знаете, такое хорошее, хорошее тепло! Ну, этого я почти не замечаю, только вообще, фон, так сказать... А вот если она особенно разгорается, как тогда у вас, меня туда и тянет.

- Все это любопытно, - перебил я нетерпеливо. - И почти не противоречит науке. Но сами себе вы противоречите здорово.

- Как же это? Не может быть!

- Может. Когда вы пришли, наши мысли чадили, а не разгорались. Чадили! Так как?

Федяшкин сконфузился. Мне этот своеобразный шиаик начинал нравиться. Он был не просто безвреден, и был еще и трогателен в своих фантазиях. А все же почему он пришел именно к нам?

- Нет здесь противоречия, - неуверенно сказал он - Только не сочтите это за хвастовство...

- Да?

- Что вы видите вокруг?