Человек, который съел «Боинг-747»

— Ладно, пойду я. — Привстав на цыпочки, Роза привычно чмокнула Уолли в щеку. От него пахло влажной землей, а на небритом подбородке была, как всегда, колючая щетина.

С таким же успехом можно было бы поцеловать Арфа.

Приоткрыв окно в машине, Вилла медленно проехала по Третьей Восточной улице мимо здания, где находилась редакция ее газеты. У входа в офис «Экспресса» собралась целая толпа. Молодежь, которая обычно проводила время в кафетерии у заправочной станции или в забегаловке у проходной элеватора Веббера, перебазировалась на тротуары под окнами редакции, чтобы не пропустить редкое зрелище: многочисленные газетные и телевизионные репортеры пытались подкараулить у входа избранницу претендента на мировой рекорд. Все шло именно так, как предполагала Вилла: жители Супериора, наивные и простодушные, принимали проявляемое к ним внимание за чистую монету и не замечали, что приезжие журналисты просто нагло пользуются ими.

Вилла всегда гордилась своей профессией. Журналистика казалась ей благородным делом. Но сегодня ее собратья по ремеслу слетелись в маленький городок, как коршуны на добычу. Вилла прекрасно понимала, что они не остановятся ни перед чем и не уедут отсюда, пока не оставят от своей жертвы рожки да ножки. Этим людям плевать на то, что будет после их отъезда с городком и его жителями. Они просто делают свою работу. Как могут, выживают в этом жестоком мире. «Что ж, у каждого свое дело, — подумала Вилла. — Вот только помогать вам я не собираюсь».

Не доехав до квартала, в котором располагалась редакция, Вилла обогнула здание с тыльной стороны, припарковала машину и по узкому переулку подошла к тому месту между домами, откуда, оставаясь незамеченной, она могла видеть и слышать все, что происходит перед входом в ее офис. Цирковое представление было в самом разгаре. Очередной номер исполняла какая-то плохо крашенная блондинка с микрофоном в руке. Глядя в камеру, она показывала рукой в сторону таблички с логотипом «Экспресса» и говорила:

— Мы находимся в том самом месте, где работает эта загадочная женщина. О Вилле Вайетт нам известно лишь то, что она является главным редактором и владельцем этой маленькой провинциальной газеты. Она родилась в этом городе и училась на факультете журналистики в Университете Небраски.

Журналистка прервала свой монолог на полуслове и заявила:

— Этот ветер мне всю прическу испортил. Ребята, давайте я заново причешусь и попробуем снять еще дубль.

«Надо же, таинственная женщина». Что ж, теперь действительно ей не стоило попадаться людям на глаза. От этой мысли Вилле становилось смешно и больно одновременно. Но ничего не поделаешь. Журналисты всегда ищут что-то жареное. Такая у них работа. Вилла тихонько выскользнула из своего укрытия, вновь обошла здание и проникла внутрь редакции через дверь над пандусом, с которого обычно грузились в кузов пикапа пачки свежих газет.

— Вы где были? — взволнованно спросила ее Айола, вскакивая из-за письменного стола. — Вам звонили… сейчас скажу… вот, тридцать пять раз. Сразу хочу обратить ваше внимание: был звонок из «Нью-Йорк таймс». Они вроде бы поговорить с вами хотят.

— Что с завтрашним выпуском? — как ни в чем не бывало спросила у секретарши Вилла, заходя в комнату, где обычно готовился макет газеты. Вот они, все страницы завтрашнего выпуска, выложены на больших столах в ожидании ее одобрения. А вот и главный заголовок, набранный шестидесятым кеглем: «ЖИТЕЛЬ СУПЕРИОРА ИДЕТ НА МИРОВОЙ РЕКОРД: ОН ЕСТ „БОИНГ-747“». Эту новость, черт бы ее побрал, пришлось поместить на первой полосе. Поделать с этим ничего нельзя. Местная пресса в лице Виллы Вайетт и так уделила сенсации слишком мало внимания.

— Вилла, может быть, вы не поняли? — повторила секретарша. — «Нью-Йорк таймс»! Они хотят взять у вас интервью.

— Скажи Барни, пусть готовит набор, но придержит на часок вторую полосу. Что касается «Таймс», то пусть узнают мое мнение о происходящем из колонки редактора в завтрашнем выпуске.

С этими словами Вилла энергично закрыла за собой дверь в кабинет. Обычно, когда нужно было срочно что-то написать в газету и когда у нее не было ни секунды времени в запасе, она, естественно, пользовалась стареньким компьютером, стоящим у нее на столе. Когда же требовалось изложить что-то наболевшее, сказать какие-то искренние слова, она подходила к отдельному маленькому столику, на котором гордо возвышался отцовский «ундервуд» пятой модели. Вилле с детства нравилось печатать на этой машинке, которая издавала живые, по-домашнему уютные звуки: клацала при нажатии каждой клавиши и мелодично позванивала при возвращении каретки в исходное положение. Печатать на машинке было тяжелее, чем набирать текст на компьютерной клавиатуре. Нажатие тугих клавиш требовало куда больших усилий. И все же Вилле было легче излагать свои мысли при помощи старой доброй печатной машинки.