Человек, который удивил звёзды

–Звёздам виднее! – сказала ободряюще Саша.

Прежде мне самой нравилась эта выдержка из Екклесиаста. Теперь я всё чаще надеюсь. Новое всё же будет. Слишком маленькой на деле является наша планета. Кто ещё должен сохранить третью планету от Солнца. Разве не люди?

–Может название вычурно звучит? – поинтересовалась я у Саши. Честно говоря, я ждала какой-то едкий комментарий. Про мир, который катиться неизвестно куда. О безответственном отношении людей к самим себе и близким.

–Оно вселяет надежду – задумчиво ответила Саша.

–Люди способны на хорошее! – утверждающим тоном добавила я.

Мне посчастливилось не услышать критическое замечание. Редчайший случай. Исключительный.

–По моему мнению, люди склонны к насилию. Дурь часто живёт в их голове – это я тебе как врач неврологического отделения Пироговки утверждаю.

–Может тогда другое название – предложила я.

–Удивил – это правильное слово! – утвердительно сказала Саша. – Идиоты этот мир поражают.

– Вопрос о сущности звёзд остается открытым – добавила я.

–Вдруг люди превращаются в звёзды, наблюдая за живущими людьми.

–Если Дева одобряет, то с меня довольно размышлений на эту тему названия.

Я дописала это окончание к почти законченному рассказу спонтанно. Теплый вечер августа. Одинокие звёзды смотрелись такими холодными и чужими. С них меня не тянуло на восторги, не тянуло на стихи. Обычная проза. Немного отошли от карантинов и сидения по квартирам. В осень ожидают вторую волну карантина. Какая тут поэзия про маски и перчатки. Только сатира, причём неуместная. Пью горячий чай. Отличной вышла экскурсия на Синай.

Есть такие звёзды, с которых замирает дыхание. Есть любовь, достойная самых прекрасных стихов и легенд. Ужас выражает только одно слово. Его постигаешь как удар чего-то холодного в спину. Невыносимая тупая боль. Вначале растерянность. Потом хаос в мыслях. Если такое возможно, то почему не возможен разговор звёзд?

“Лунной ночью, совершенно один, потерявшийся человек постигал величие Синайских гор. Их горделивое безмолвие и тихий разговор звёзд, сияющих в сапфировом синем небе.

–Какой восторг! – воскликнула новенькая звезда. – Внизу так много людей. Они снова приехали на нас посмотреть!

–Как же! Они боятся свернуть себе шею, если упадут с верблюдов! Им нет до нас дела – ответила ей поучительно другая звезда. Она немного помолчала, а затем продолжила, чуть более надменно: “Остальные смотрят в след верблюдам”.

–И себе под ноги. Верблюды живые существа. У них свои потребности – деловито поддержала разговор ещё одна звезда. Она не говорила прямо, но давала понять. Верблюды оставляют на своём пути не только следы копыт.

–Смотрите-ка, человек потерялся! И он смотрит на нас! – вдруг удивленно произнесла звезда, которая обычно помалкивала. Затем она растерянно добавила: "Он там кому говорит?".

–Читает нам стихи! – изумилась самая древняя звезда. Они все замолчали, вглядываясь в этого человека. Он глядел на них с освещенной лунным светом дороги и восхищался сотворенной красотой. И читал им стихи.

–Этот человек сегодня удивил звёзды! – улыбаясь, сказала Луна”.

Глава 4.

Только закончила говорить с Атлантой. В Москве уже поздний вечер. У них ещё утро. Кристина вроде успокоилась. По существу мало разницы в нахождении на разных концах земли. Вроде всё разное. В итоге, всё про одно. Отрабатываешь шаблон. Значимо в итоге одно. Какая ты личность. Не в глазах окружающих, ведь их мнение бывает ошибочно. А вроде того, как описал Оскар Уайльд. Сбрасывая внешний образ, кто ты внутри. Какой портрет человека прячется за внешним фасадом. Кем оказывается человек после потрясения? Человеком без масок?

Одно время мне казалось именно так. Довольно долго. Слишком тяжело оправиться. Память словно забирает у тебя память про прошлого тебя. Оставляет события, людей, но тебя самого словно блокирует. Ощущение вроде затягивает в болото. Упорно держишься за камыши у берега. За хорошие прежние воспоминания. Самого засасывает.

Упущение в том, что потрясение создаёт маску. Ещё одну. Любая маска всё же маска. Совсем не истинное лицо человека. След нападения от шакала.

Иду по Петровскому парку. Позади Арена Динамо. Старый район Москвы. Уже конец сентября. Разговоры по вторую волну пандемии набирают силу. Снова нервозность, но гораздо меньше, чем в марте, апреле и мае. Удивительная погода. Хочется размышлять и наблюдать за кружением разноцветных листьев. Почти каждый день пишутся стихи.

Осенью особенно дышится. В России воздух такой словно пшеничный хлеб на дрожжах. Тут я подразумеваю хлеб из хорошей пекарни. Он бывает пушистым и лопается пузырьками. Вдыхаю и наслаждаюсь. В прошлый год я впервые поняла тоску эмигрантов про березам. Всегда удивлялась, с чего они по ним тосковали.