Человек, который умер смеясь

— И дырки в груди. Как от пуль. Он был весь залит искусственной кровью. Мне страшно, Хоги. Мне очень страшно. Я никогда так не…

— И что вы сделали с… этой штукой?

— Я его увез. В Топангу. Съехал на пожарный проезд, набрал палок и веток. Много палок и веток. И сжег его. Пришлось. Не мог на него смотреть. Просто не мог.

Это объясняло грязную машину и царапины на руках. Возможно.

— А машина была заперта, пока вы были у терапевта?

Он покачал головой.

— Крытая парковка. Люди вокруг.

— Санни, почему вы не хотите позвонить в полицию?

Он мне не ответил.

— Вы знаете, кто это все делает? Вы поэтому молчите?

В ответ Санни только передернул плечами.

— У тебя тут есть что выпить, Хоги, мальчик мой?

— Вы же отобрали у меня бутылку.

Он мне подмигнул.

— А как насчет старой доброй бутылки в ящике стола?

— У меня ее нет.

— Да ладно, у вас, писателей, всегда есть бутылка в ящике стола.

Санни шагнул к столу и начал копаться в ящиках, выбрасывая из них блокноты, кассеты, расшифровки, страницы рукописи.

— Ну хватит, Санни. Нет здесь никакой бутылки. — Я надел халат. — Пойдемте, пора спать.

Но Санни продолжал искать. Он выдвинул даже неглубокий средний ящик и начал копаться в нем. Там-то он и нашел карточку Гейба. Я сразу понял, когда он ее нашел. У него все тело напряглось, а потом он отпрянул от ящика с таким ужасом, будто нашел там отрубленную человеческую руку.

— Ах ты, сукин сын! — завопил Санни, брызжа слюной. — Ты с ним связался у меня за спиной! Все ему пересказываешь! Продаешь меня!

— Нет, Санни, не продаю.

— Продаешь!

Я схватил его за плечи.

— Послушайте меня! Гейб сегодня со мной связался. Он хотел знать, о чем будет книга. Я ему ничего не сказал. Это все. Слышите меня? Это все!

— Тогда почему у тебя его карточка? Почему ты прячешь его чертову карточку?

— Я ее сохранил для архива. Можете выбросить. Ну же, давайте.

Я вынул карточку из ящика и протянул ему. Санни замер, сжимая ее в кулаке, застыв от гнева, потом упал на колени и зарыдал. Он плакал душераздирающими, безобразными слезами боли и жалости к себе. Я не мог решить, играет он или нет. Если и играл, то лучше, чем когда бы то ни было перед камерой.

— Я раскрыл перед тобой свою душу! — рыдал он. — Я тебя полюбил! А что ты со мной сделал? Посмотри, что ты со мной сделал!

— Санни…

— Я хочу умереть! Я хочу умереть! Пожалуйста, дай мне умереть! — Он вскочил на ноги и бросился в ванную. — Бритва, мне нужна бритва! Хочу умереть!

Я бросился за ним.

— Санни, да хватит же! Не нужно вам умирать!

— Бритва! — Он схватил кожаный несессер для бритья, который Мерили купила мне во Флоренции, когда мы были там во время медового месяца, и вытряхнул все содержимое на пол. Пузырьки разбились. — Бритва!

— Ничего не получится, — сказал я. — Там одноразовые станки. С плавающей головкой.

В гневе он разорвал несессер и швырнул его остатки в стену. Потом схватил душевую занавеску, сорвал ее со штанги и плюхнулся на унитаз, закутавшись в нее, со стоном раскачиваясь из стороны в сторону, будто неутешная вдова.

Я пошел к телефону.

— Куда это ты?

— Вика разбудить.

— Не надо! — Теперь в его голосе слышался страх. — Пожалуйста, не надо! Он на меня разозлится!

— И не он один.

— Если ты это сделаешь, ты уволен!

Я позвонил Вику и коротко рассказал, в чем дело. Вик среагировал немедленно — сказал, что сейчас придет.

— Ну все, Хог, — сказал Санни, уже спокойным голосом. — Ты уволен. Я тебя предупреждал. Я говорил тебе держаться подальше от Гейба. Но нет, ты меня не послушал. Убирайся из моего дома, вместе со своей вонючей собакой. Собирай вещички и вали. Хватит.

— Хватит — это точно. Но вы меня не увольняете, я сам ухожу. Слышите? Я ухожу.

Вбежал Вик со шприцем. Увидев его, Санни завопил. Ругаясь, размахивая руками и всхлипывая, он попытался выбраться из ванной. Вик повалил его на пол, но Санни продолжал извиваться и сопротивляться.

— Прижми ему руки, Хог, — мрачно скомандовал Вик. — Держи его.

Я так и сделал. В награду я получил от Санни плевок в лицо. Вик сделал ему укол.

— Мне врач это дал на всякий случай, — сказал Вик. — Раньше такое почти каждый вечер творилось. Он угомонится через пару минут. Извини, что тебе пришлось это видеть.

Я вытер лицо полотенцем и начал паковать вещи. Поймал последний билет на рейс до Нью-Йорка в полдень. Попрощался с Виком. Оставил Ванде записку, что наш ужин откладывается на неопределенный срок. Сел в такси у ворот.

С Санни я не прощался. Он все еще был в отключке.

Я доехал до аэропорта. Получил билет. Прочел общенациональный выпуск «Нью-Йорк тайме». Сел в самолет. Чувствуя себя виноватым, запихнул переноску с Лулу под сиденье. Застегнул ремень.

Хватит с меня Санни Дэя и его дурдома, решил я. Еду домой. Я действительно еду домой. Стюардессы уже закрывали дверь.

А потом Единственный прорвался на борт.

На нем был махровый тренировочный костюм и темные очки. Меня он нашел сразу.

— Куда это ты, блин, намылился? — поинтересовался он. На нас начали оборачиваться.

— Домой, — спокойно сказал я.

— Ты не можешь уехать! Мы с тобой не закончили.

— Я закончил.

— Никто не уходит от Санни Дэя!

— А я ухожу.