Человек, который умер смеясь

ГЛАВА 17

Может быть, Гейб проследил за мной до студии в Бербэнке от дома Санни. Может, Конни сказала ему, что я приеду к ней. Так или иначе, когда я подошел к «Альфе» Ванды, стоявшей на парковке студии, он уже ждал меня, сидя на заднем сиденье своего лимузина.

Заметив меня, Гейб опустил окно.

— А вот сейчас, — сказал он, — самое время поболтать.

Я собрался было спросить, сесть ли мне к нему или ехать за ним в «альфе», но тут вдруг заметил, что его телохранитель, сидевший за рулем, наставил на меня пистолет.

Очевидно, они предпочитали меня подвезти.

Мы промчались через Толука-Лейк и въехали в Энсино. По сторонам широкого бульвара мелькали унылые однообразные магазины, изредка перемежающиеся фаст-фудами, заправками или мотелями. Мы молчали.

Гейб сидел рядом со мной на заднем сиденье, сложив руки на коленях. На нем была лиловая рубашка поло, брюки хаки, белые кожаные туфли и темные очки. Розовый свитер он накинул на спину, завязав рукава на шее. Отличный наряд, чтобы сыграть в гольф или чтобы убить первый важный новый голос литературы восьмидесятых.

Я смотрел через тонированное окно на пейзаж и думал о том, что жизнь все-таки смешная штука. Всего несколько недель назад я был бы не прочь умереть, главное, чтобы быстро и безболезненно. Но теперь, когда я снова ожил, умирать вовсе не хотелось.

Телохранитель наконец свернул с Вентура, и мы въехали в район многоквартирных домов, построенных в «славные пятидесятые». Как и многие другие дома в Лос-Анджелесе, постарели они некрасиво. Если изначально делать вещи некачественно, то этим обычно дело и кончается. У дома, к которому мы подъехали, на обшарпанном белом фасаде красовалось название «Каса Эсперанса» затейливым шрифтом, но буква К отвалилась. Крошечный плавательный бассейн в виде фасолины на переднем дворе потрескался, краска с него облезла. Пальма на краю газона, похоже, засохла.

Мы объехали дом с задней стороны, где находились навесы для автомобилей и кладовки, рассчитанные на дюжину квартир. Выйдя из машины, мы поднялись по наружной лестнице к одной из таких квартир. Слышно было, как работает несколько телевизоров. Их было слышно даже после того, как мы все втроем вошли в квартиру и телохранитель Гейба запер за нами дверь. Он так и остался у входа, скрестив руки на груди. Этот тип был крупнее Вика.

В квартире была дешевая тахта, обеденный уголок, торшеры и ворсистое ковровое покрытие золотистого цвета. Еще там была спальня.

— Я нахожу полезным держать отдельную маленькую квартирку, — сказал Гейб.

— Я знаю, — ответил я. — Мне Конни рассказала.

Он приподнял бровь.

— Если вы вдруг что-то замыслили, мой юный друг, то предупреждаю — поднимать шум смысла нет. Здание принадлежит мне, и квартиры я сдаю исключительно пожилым вдовам, которые плохо слышат — тем более когда смотрят сериалы.

— Ну так чего вы хотите? — я попытался сделать так, чтобы голос у меня не дрожал. Не вышло.

Гейб сделал знак телохранителю. Тот подошел ко мне сзади, зажал мне руки и аккуратно усадил на стул в обеденном уголке. Потом он достал несколько веревок и туго связал мне руки за спиной одной веревкой, а лодыжки другой.

Сходив в спальню, Гейб принес черную кожаную плетку из тех, что продают в секс-шопах. Он подошел ко мне, остановился, спокойно оглядел с ног до головы, а потом хлестнул по лицу плеткой — с такой силой, что я бы упал назад, если бы телохранитель меня не придерживал.

Щека у меня вспыхнула от боли, пострадавшая сторона лица задергалась. Потом на месте удара выступила кровь. Я чувствовал, как она течет у меня по щеке.

— Вы не прислушались к моему предупреждению, мой юный друг, — негромко сказал Гейб. — Я вам порекомендовал не лезть в это дело, чтобы не столкнуться с последствиями. Вы меня проигнорировали. Я крайне огорчен.

Он налил себе воды из крана в кухне и поднял стакан на свет, чтобы посмотреть, что там плавает. Придя к выводу, что это не смертельно, он сделал глоток, потом еще один. Потом он изящно вытер губы рукавом розового свитера, все еще завязанного у него на шее.

— Похоже, теперь мало кто боится старого Гэбриела Найта, — сказал он. — Его я тоже предупреждал, а он не обратил внимания.

— Письмо, — сказал я. — Вы послали ему то письмо.

— После всех неприятностей, которые он себе устроил, я был уверен, что угроза подействует. Особенно анонимная. Я ошибся.

Он снова дал какой-то знак своему телохранителю. Дверь у меня за спиной открылась, потом закрылась. Здание задрожало от тяжелых шагов: он спускался к машине. Гейб положил плетку на журнальный столик, сел на тахту и скрестил ноги, стараясь не помять складку на брюках.

— Что вам рассказала Конни?

— Правду.

Он рассмеялся.

— Правду? Мой юный друг, я больше сорока лет в шоу-бизнесе. Если я чему и научился, то прежде всего тому, что правда — это то, что тебе хочется считать правдой. Повторяю вопрос. Что она вам рассказала?

— Про вас двоих.

— Что про нас?

— Про ваш роман. Как Ванда застала вас в постели на дне рождения Санни. И как вы с ним из-за этого подрались.

Что-то промелькнуло у него в глазах.