Человек, который видел всё

Дэвид Уинн вышел из заведения с горькой улыбкой. Итак, Джеймс Уиллингдон, великий финансист и уважаемый филантроп, был простым мошенником. Ещё один такой же негодяй, как и Роско Солтон.

Когда Уинн вышел на улицу, до него дошло, что его новое зрение дало ему нечто большее, чем способность смотреть сквозь стены — оно дало ему возможность заглянуть сквозь фальшь обычного существования в истинные сердца людей.

Десять минут спустя Дэвид Уинн задавал свой вопрос третьему человеку в его списке.

Швейный магнат красноречиво выступил против коррупции в обществе. Он подробно остановился на ужасе обмана как бедных, так и богатых.

Он упомянул Линкольна и Вашингтона. Но Дэвид Уинн не слушал. Офисы этого человека находились на первом этаже огромного здания, в котором располагались его магазины. Уинн смотрел сквозь стены офисов, как будто их не существовало, вглядывался в эти далеко простирающиеся заводские подразделения.

Он увидел длинные ряды измождённых, бледнолицых девушек и женщин, склонившихся над машинами, работающих, как множество автоматов, не поднимая глаз. Он видел запыхавшихся молодых парней, которые с трудом тащили тележки с одеждой, тканями и мехами по плохо освещённым и не проветриваемым коридорам и комнатам.

Уинн избежал рукопожатия с этим «обвинителем» коррупции и выбежал на улицу. Он почувствовал отвращение. Он шёл по улице, на время забыв о своей работе, и обнаружил, что проходит мимо любопытного строения.

Его стены были прозрачны для его глаз, как, конечно, и стены всех других зданий в поле зрения. Но его интерьер, казалось, был разделён на множество очень маленьких комнат.

Почти во всех комнатах, насколько он видел, в глубине здания толпились люди. Некоторые из мужчин лежали в оцепенении. Другие с тоской вглядывались в улицы.

Ужасы города на виду

Это была тюрьма. Уинн видел охранников в коридорах между камерами, униженный характер обитателей, вездесущую грязь так ясно, как будто между ними не было стен и решёток.

Он много раз прежде проходил мимо величественного здания из серого камня, но никогда до сих пор не видел сквозь каменный фасад мерзость и нищету внутри. Он поспешно пошёл дальше.

Но следующее здание было ещё хуже. Это была большая больница. В прошлом он тоже много раз проходил мимо этого здания и восхищался опрятностью большого кирпичного здания с его сверкающими солнечными комнатами и другими помещениями, из которых открывались широкие окна из блестящего стекла.

Но теперь глаза Дэвида Уинна не видели ни аккуратных кирпичных стен, ни блестящего стекла. Он заглянул сквозь кирпич, штукатурку и металл внутрь здания. Он увидел длинные ряды матрасов, лежащих на кроватях, которых он не мог видеть; их были сотни.

На них лежали мужчины, женщины и дети. Некоторые лихорадочно метались в тисках страшных болезней. Другие кричали в агонии боли. Он мог видеть мужчин, чьи конечности представляли собой лишь забинтованные культи, мог видеть детей, лежащих в гипсе.

Он посмотрел вверх, через страдальцев на койках, на операционные, мельком увидел вспышку стальных инструментов, внезапно покрасневших. Он видел, как простыню натягивают на лица внезапно притихших фигур, видел, как из машин скорой помощи, стоявших сзади, поспешно доставляют новых пострадавших. Больной и потрясённый, Дэвид Уинн, спотыкаясь, поплёлся дальше.

Он быстро миновал прилегающую больницу для душевнобольных, отвернувшись от здания, сквозь прозрачные стены которого он мог видеть мужчин и женщин, рвущих прутья своих камер и самих себя, или сидящих и пускающих слюни, уставившись в пустоту. Он отводил глаза, пока не завернул за угол.

Когда он шёл по этой улице гротескное зрелище города гудело и роилось в лучах тёплого послеполуденного солнца.

Теперь он не понимал, куда идёт, едва ли он отдавал себе отчёт в странности зрелища, представшего его глазам на улице. В его душе разрастался ужас, который он не мог побороть.

* * *

Незаметно Уинн добрался до района трущоб, через который частенько проезжал. Но он видел это не так, как это представлялось глазам других людей на улице, — узкую улочку, застроенную грязными кирпичными домами с фасадами, шумную от детей, играющих на истёртых булыжниках, Он видел то, что скрывалось за грязными фасадами зданий.

Сквозь прозрачные для него стены, глаза Дэвида Уинна видели невообразимую грязь и убожество. Он видел большие семьи, набившиеся в одну комнату, с потрёпанными матрасами, сваленными в углу, на которых они спали ночью. Он видел детей, роющихся в мусоре и триумфально возвращающихся домой с найденными объедками.

В этих кроличьих норах грязи и тьмы его сверхпроницаемое зрение улавливало все виды преступлений. Он видел мужчин и женщин, опьяневших от ядовитого напитка, а другие были бледны и вялы от наркотиков, которые они принимали на его глазах.

Уинн пытался сказать себе, что так было всегда и только его зрение вскрыло эти пороки, но это было бесполезно. Куда бы он не шёл, куда бы ни обращался его взгляд, он заглядывал сквозь стены в новое гнездо боли, мерзости или разврата, скрытое от дневного света.