Человек-луч

После разговора с Анной Михеевной Женя, взволнованная, встревоженная, вернулась в лабораторию и сидела одна, механически заканчивая опыт по выделению культуры загадочного вируса, который легко обнаруживался в крови детей, но никогда не появлялся у взрослых. Зазвонил внутренний телефон. Женя замешкалась и не сразу взяла трубку.

— Позовите Козлову, — пропел чей—то старушечий мягкий голосок.

— Я Козлова, — сердито бросила Женя.

— Вас просят в главный корпус, к академику Андрюхину.

— Что? — крикнула Женя.

Но ее собеседница уже положила трубку.

Андрюхин? Но ведь он должен приехать только завтра!

Женя бегом преодолела полкилометра, отделявшие лабораторию от главного корпуса. Отдышалась немного в лифте. Но в приемную вбежала, тяжело дыша.

— Я Козлова! — крикнула Женя седенькой секретарше.

Та поднялась и молча открыла перед Женей массивную дверь.

Женя переступила через порог и остановилась. В небольшой комнате сидели в креслах друг против друга академик Андрюхин и Юра. Они оба встали, как только она вошла.

— Здравствуйте, Женя, — ласково проговорил Андрюхин, подошел к ней и усадил в третье кресло, рядышком с собой. — Очень рад вас видеть в добром здоровье… А погодка—то! — бодро сказал он. — Прямо весна!

— Только не тяните, — жалобно попросила Женя, так сжав кулаки, что было слышно, как хрустнули суставы.

Юра встал и положил руку ей на плечо.

— Ничего особенного, — сказал он, заглядывая в Женины глаза и медленно краснея. — Очередная работа… Ты ведь знаешь, риск всегда есть… И в твоей работе риск есть…

Андрюхин тоже встал.

— Это не совсем так, — сказал он хмурясь. — Ничего подобного никому никогда не приходилось испытать… Да вздор все, не то мы говорим! — вдруг закричал он. — Лучше скажите, Женя, вы верите в науку?

Он спросил это так требовательно и серьезно, что Женя, взглянув на него, тотчас честно ответила:

— Да. В науку я очень верю, Иван Дмитриевич.

— Юра первый вступает на дорогу, по которой не ходил еще ни один человек. В Москве, в академии, некоторые романтики окрестили наш замысел так: «Человек—луч»…

— Человек—луч?.! — Женя испуганно—вопросительно посмотрела на Юру. — Что это значит?

— Все выверено, — не слушая ее, продолжал ученый, — все предусмотрено. Неудача исключена.

— Ты ведь сама готовила подобные опыты, — утирая пот, проговорил Юра. — Вспомни Детку.

— Детку? — Женя резко отступила назад, прижимая к груди все еще крепко сжатые кулаки. — А теперь это будешь ты?..

— Я! — ответил Юра. — Кто—то первый поднялся на воздушном шаре… Кто—то первый испробовал парашют… Кто—то первый сел в реактивный самолет…

— Юрка! — задыхаясь, крикнула Женя, бросилась к нему и крепко обхватила за шею. Ее лицо почти касалось его лица, ее губы старались улыбнуться, а из глаз катились медленные слезы. — Юрка!

Она порывисто поцеловала его, а потом, прижимаясь лицом к его плечам, к груди, зашептала что—то невнятное, не то жалуясь, не то сердясь.

— Ну—ну, Жень… не надо… — бормотал Юра. — Я знал, что ты поймешь, что ты все поймешь… — Он наклонился и медленно и неловко поцеловал ее волосы. — Ведь вот ты какая! Спасибо тебе…

Он гладил ее, как ребенка, по сбившимся черным кудрям.

Академик Андрюхин, довольно, улыбаясь, кивнул головой и незаметно выскользнул из комнаты.

К вечеру в Академическом городке стало достоверно известно, в чем сущность подготовленного Андрюхиным эксперимента.

Человек—луч! Перед этим бледнели и антигравитационные стержни и атмовитамины… Хотя было известно, что многочисленные опыты с различными предметами и живыми организмами — с обезьянами в Сибири, с картофелиной и Деткой в Академическом городке — дали положительные результаты, но ведь теперь дело шло о человеке! Этим человеком должен был стать Юрий Сергеев.

При этом поговаривали, что сейчас готовится лишь репетиция, а настоящий опыт, Центральный эксперимент, еще впереди. Репетиция же заключалась в том, что Юра должен был превратиться в пучок энергии, мгновенно преодолеть расстояние в двадцать километров и снова стать самим собой. Самый процесс должен был занять ничтожные доли секунды, но подготовка к опыту шла долгие годы…

Тем не менее Андрюхину и Паверману было ясно, что еще далеко не все готово…

…Весь аппарат Института кибернетики засел за круглосуточную работу. Десятки сложных электронных счетно—решающих машин, каждая из которых занимала целый большой этаж, вычисляли, запоминали, анализировали миллионы задач и условий.

— Они великолепны… великолепны! Они не хуже моих черепах! — восклицал в упоении Крэгс. — Только не могут размножаться… Рядом с этими удивительными существами я испытываю то же, что ощутил в детстве около старинного парового молота! Ничтожная человеческая силенка, его руки пигмея, — и тяжелая, страшная сила парового молота. То же и здесь. Никакой силач не остановит своей силой паровой молот. Даже гениальный человеческий мозг не сравнится с мозгом наших машин.