Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир - эпоха Просвещения.

Люди по своей сути стремятся к порядку, однако действия их порождают беспорядок. Поэтому там, где людей сурово карают за мелкие проступки, проступки исчезают, а тяжким <преступлениям> просто неоткуда взяться. Это и называется "наводить порядок еще до того, как вспыхнут беспорядки". Там, где людей сурово карают за тяжкие преступления и мягко наказывают за мелкие проступки, не только нельзя будет пресечь тяжкие преступления, но и невозможно будет предотвратить мелкие проступки. Это и называется "наводить порядок, когда в стране уже вспыхнули беспорядки". Поэтому, если сурово карать за мелкие проступки, исчезнут сами наказания, дела в стране будут развиваться успешно, и государство станет сильным. Если же сурово карать за тяжкие преступления и мягко наказывать за мелкие проступки, то, наоборот, возрастет число наказаний, возникнут неурядицы и государство будет расчленено.

Храбрых людей надо награждать тем, к чему они сами стремятся; трусливых следует наказывать тем, что они больше всего ненавидят, — смертью. Тогда трусливый люд, подстрекаемый наказаниями, превратится в храбрый, а храбрый народ, вдохновляемый наградами, будет биться до самой смерти. Когда трусливый люд станет храбрым, а храбрый народ будет сражаться не жалея жизни, страна не будет иметь себе равных и непременно добьется владычества <в Поднебесной>.

Если люди бедны, они слабы; если государство богато, то <в нем> царит распущенность, а там, где царит распущенность, появляются паразиты, а когда в государстве появляются паразиты, оно слабеет. Поэтому если беднякам приносить выгоду наказаниями, то они станут богатыми; если богатым наносить ущерб наградами, то они станут бедными.[36] Когда, управляя страной, придают большое значение тому, чтобы <при выдвижении> на должности бедных делали богатыми, а богатых — бедными, бедный станет богатым, а богатый — бедным и государство будет сильным.

Там, где три основные функции государства не <страдают> от паразитов, оно надолго сохраняет свою мощь; государство, в котором нет паразитов, непременно добьется владычества <в Поднебесной>.

Древнекитайская философия. Собр. текстов. В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 214–216

Хань Фэй-цзы[37]

Дэ — это внутреннее; полученное — это внешнее, <фраза> "<Человек> с высшим дэ не осуществляет добрые дела"[38] говорит о том, что его душа не соблазняется внешним. Если душа не соблазняется внешним, то тело цело; если тело цело, это называется дэ. <Таким образом>, дэ — это приобретение тела. Любое дэ оформляется посредством недеяния; создается посредством отсутствия желаний, <вызванных вещами>; становится спокойным посредством того, что не <прибегают> к размышлениям; делается твердым посредством того, что не <прибегают> к использованию. Если <осуществляются какие-либо> деяния, <проявляют какие-либо> желания, то для дэ нет пристанища, а раз для дэ нет пристанища, то не сохраняется целостность <тела>. Если прибегают к использованию <чего-либо> и размышлениям <над чем-либо>, то <дэ> не бывает твердым, а раз <дэ> не бывает твердым, то успех не достигается.[39] Поскольку не сохраняется целостность <тела> и успех не достигается, то жизнь приобретает <собственное> дэ.[40]

<Таким образом>, <стремление> к приобретению <чего-либо> есть отсутствие дэ, а отсутствие <стремления> к приобретению <чего-либо> есть <наличие> дэ. Поэтому говорится: "<Человек> с высшим дэ не осуществляет добрые дела, поэтому он является добродетельным"…[41]

Как глупый, так и мудрый человек обладают <природными> пристрастиями и неприятиями. Когда <разум> бесстрастен и спокоен, каждый знает, откуда приходят счастье и несчастье. <Человек> не свободен от желания или отвращения, попадает под власть развращающих вещей, разрушает все хорошее у себя. Происходит это оттого, что <он> возбужден внешними вещами, приведен в смятение никчемными желаниями.

Когда <человек> бесстрастен, <он> знает, <чему> следовать и <что> отбросить; когда <человек> спокоен, <он> познает, как складываются счастье и несчастье. И вот теперь никчемные желания преобразуют его, внешние вещи возбуждают его. Возбуждая, уводят прочь, поэтому говорят: "Опрокидывают".

Что касается совершенномудрого, то он не таков: <он> однажды устанавливает свои пристрастия и неприятия, и даже вещи, встреча с которыми желанна, не способны возбудить <его>. Не способны возбудить, об этом говорится: "Нельзя опрокинуть". <Он> один <и тот же> в своих <внутренних> умонастроениях, и, пусть даже есть нечто, могущее вызвать желание, душа <его> неколебима. Душа неколебима, об этом говорится: "Нельзя свалить".

Когда дети и внуки кого-либо следуют в своих деяниях этим правилам и, таким образом, сохраняют родовой храм предков от уничтожения, об этом говорится: "Жертвоприношения не прерываются".

Для человека дэ — это накопление тончайших <ци>, для семьи дэ — это богатство; для деревни, государства, Поднебесной — для всех них дэ — это народ.