Человек на балконе

Нас посадили за «молодежный стол», за которым сидели городские интеллигенты и иностранцы. Пока я боролся со своим алкоголизмом, жених и невеста вышли на сцену и уселись на импровизированный постамент. Вид у них был довольно страдальческий. Создавалось ощущение, что праздник вроде их, но больше мучаются именно они. На усталом лице жениха явно просматривалось желание напиться.

— Ал ендi, Аккайын ауданынан келген Алима апа мен Жабай ата және Қадыржан, қарсы алайық! — начал приглашать на сцену тостующих тамада. Тостов было около ста семидесяти, все они звучали абсолютно одинаково: «Ал ендi не айтамыз? Бақытты болсын, айналайын» — и изредка разбавлялись вечными, специально написанными для казахских тоев, хитами — песней «Хафанана» Африка Симона и песней «Ламбада» группы «Каома».

Музыка хрипела, свистела, шипела. Народ начинал потихоньку лихо отплясывать на танцполе. Татешки шелестели юбками и позвякивали золотыми браслетами. Двигали животами и солидно посапывали в ритме самцы.

Пьяный, какой-то побитый и совсем молодо выглядящий дружок жениха в синем костюме и с бутылкой «Джеймесона» в руке ворвался, словно торнадо, в нашу компанию скучающих и интеллигентных представителей «молодежи».

— А-А-А-А-А-А-А!!!! — было первое, что произнес дружок. Очевидно, он остро переживал жизнь, суетился и нервничал.

Рядом с нами сидела миниатюрная американка корейского происхождения из Нью-Джерси по имени Джанет. Когда я попытался познакомить ее с дружком, тот в свою очередь произнес тоном школьного учителя:

— I like to rape Asian girls!

Методы его были грубыми, что и говорить, однако они мне странным образом импонировали. А в это время на сцене объявили «белый танец» и включили песню Джо Дассена. Сумасшествие продолжалось, и как только я начал задумываться о гениальности дассеновских мелодий и ощущать прекраснейшее возбужденное чувство жизни, как вдруг дружок жениха ебнул меня сзади тыльной стороной ладони по голове. В мозгу засверкали яркие крупные бабочки. Обернувшись, я обнаружил, что тот неожиданно мирно уснул, уткнувшись лицом в стол. Ну, что ж, правильно сделал, что ебнул, не хуй попусту о гениальности рассуждать.

Джулиана выглядела лучше всех на тое. Я тоже выглядел ничего. «Мы могли бы быть украшением любой пати», — подумал про себя я и, взяв ее за руку, повел в центр зала танцевать.

Пока мы танцевали, я думал о том, что, несмотря ни на что, умею любить свою Родину. Что вы смеетесь? Да, это не так уж легко. Моя Родина не соответствует международным стандартам красоты. В ней нет европейской инфраструктуры, южно-азиатского климата и голливудской свободы. Но я умею любить ее так, чтобы не испытывать желчи и ненависти к ее проблемам. Я люблю возвращаться домой в 5 утра летними алматинскими ночами, когда с гор на город спускается утренний туман. Люблю забираться на высокую плотину и любоваться видом снежных вершин до горизонта. Люблю проблемы своей страны и всех этих неуклюже танцующих татешек. И даже заснувшего с лицом в салате дружка. Люблю Шымкент, Павлодар и Актау. Люблю хипстеров, люблю приезжих и всех людей, «живущих в дымке». А это уже довольно много.

В час ночи, когда гости набили свои сумки едой и разбрелись по домам, мы поехали с женихом и невестой в караоке. Они пели какие-то веселые и грустные песни, на основе трех-четырех аккордов, пели их надрывисто и с душой, однако я поймал себя на мысли, что не знаю ни одну из композиций, исполненных ими. Решив выбрать что-нибудь «посовременней» и «попопсовей», чтобы уж совсем не шокировать их сознание своей черной измученной душонкой, я выбрал песню «Poor Misguided Fool» группы Starsailor. Однако, как только я раскрыл рот, дабы исполнить первый куплет, в кабинке караоке воцарилась гробовая тишина и на меня опустились взгляды абсолютно потерянных в пространстве и времени несмышленых животных. Они как будто совсем оцепенели от этой мистики, парализованные.

— Вы не знаете эту песню? — спросил я удивленно.

— Нет, — мотали головами они. Кто-то даже захохотал и хохотал долго и искренне.

Под утро мы с Джулианой завалились домой, усталые и опустошенные. «Не могу поверить, что они не знают Starsailor», — пожаловался я, вытащив ее на балкон, и решил поставить ей целый альбом. На песне «Love is here» мы взялись за руки и начали танцевать. С балкона можно было увидеть весь город как на ладони, в бордовом свете зари. Красивое и тихое человеческое поселение под названием Алматы просыпалось, словно новорожденный младенец, включая электричество в случайных окнах городских массивов. Все больше и больше окон загоралось, и теперь город напоминал океан, на поверхности которого зажигались миллионы костров. Мы ничего не знали о том, что ждет нас впереди. Но этот вид и эта музыка уносили нас дальше и дальше от прошлой жизни, и от юношеской невинности вперед, в устрашающую и прекрасную НЕИЗВЕСТНОСТЬ.

Конец.