Читаем Человек на своем месте полностью

Карел Чапек

Человек на своем месте

Обычно человек не так уж внимателен; пока это не затрагивает его собственных интересов, он смотрит на все рассеянно, не вникая в суть. Только когда, скажем, каменщик возводит твою собственную стену, ты начинаешь присматриваться, как он растирает раствор, как кладет кирпич, раза три постучав по нему мастерком, как он умело все это делает, точно и ловко. Или замечаешь садовника в своем саду; ни у кого другого так свободно не входит в землю заступ, земля не становится такой рыхлой, никто так по-хозяйски не чувствует почву, как настоящий садовник. Я бы сказал, что это уж — от господа бога. Конечно, можно стоять над душой человека, делающего работу, и говорит ему под руку: «Ну-ка, приятель, поспеши!» — или советовать: «Знаешь, дружище, я бы сделал это иначе!» Но лучше открой глаза, чтобы увидеть, как красиво делает свою работу человек, находящийся на своем месте: как любовно берет он в руки свой инструмент, как все ему послушно, как он знает свое ремесло и как владеет им. «Владеть» — вот истинное слово, ибо оно означает, как независим человек, который умеет что-то делать, и как его работа дает ему возможность по-своему править и царить. Я знаю, очень приятно видеть у ручья незабудку или играющего ребенка, но не менее приятно, говорю вам, видеть человека, хорошо делающего свою работу. Насколько его движения красивее и изящнее, чем движения человека неумелого; я бы даже сказал, что они благороднее.

Да, это — от господа бога, и если такому человеку его умение досталось тяжело, то теперь оно для него как особый дар или милость. Вот почему нас не раздражает его превосходство над нами, людьми неловкими и неповоротливыми; мы признаем это превосходство без всякой неприязни, особенно, если сами не каменщики и не садовники. И поэтому пока у нас есть время и мы можем тешить свой взор, наблюдая за работой человека на своем месте. Он прекрасен, словно прекрасная женщина или красота вообще. Просто удовольствие смотреть на него. Поэтому воздадим почет человеку, занимающемуся своим делом.

Но ведь и у всех нас есть свой большой дом и свой сад; там мы вечно что-то строим и что-то исправляем, и вокруг нас всегда полно людей, призванных привести все в порядок. У каждого из нас хватает работы, но взгляни хотя бы краешком глаза на тех, кто призван к работе наиважнейшей. Оставь на время свою работу и присмотрись к тем, кто делает свое дело искусно и точно, ловкими и красивыми движениями умелого человека. И если ты увидишь таких людей, то не потеряешь времени напрасно, любуясь ими с восхищением и признанием. Любой работник достоин своей мзды, но подлинный мастер достоин большего: стать примером. Тебе так и не дано понять до конца, в чем же его секрет: чем дольше ты глядишь, тем удивительнее его искусство, с каким владеет он своим ремеслом. И ты понимаешь, что важно не только то, что человек делает, но и как он это делает, с каким умением и каким мастерством. Подлинное мастерство непостижимо, и познается оно по одной ему присущей красоте. Любая красота непостижима. И человек на своем месте непохож на человека, просто делающего свою работу, скорее он напоминает естественно растущее дерево, ибо все, чему он научился, он делает с абсолютной естественностью. Свой дар он не может никому передать в наследство. Научиться этому нельзя. Как нельзя заменить человека, который на своем месте; нет, тут должен только прийти другой человек, со своим даром, чтобы по праву занять свое место.

Так поэтому остановимся и воздадим почет человеку на своем месте.

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза