Человек над ситуацией

Тогда деятельность можно определить как единство целенаправленной и целеполагающей активности человека, реализующей и развивающей систему его отношений к миру.

Целенаправленность – момент осуществления деятельности, целеполагание – момент движения (собственной динамики) деятельности. Целеполагающая активность должна быть понята как внутренняя характеристика деятельности, как деятельность, выступающая в особом своем аспекте – со стороны собственного становления, развития, видоизменения. Мы называем такой аспект анализа диахроническим. Целенаправленность активности характеризует деятельность уже в другом аспекте ее анализа – синхроническом, а именно, в аспекте осуществления деятельности.

Целенаправленная активность реализует наличную потребность индивидуума, в то время как целеполагающая активность порождает новую его потребность. Диахронический и синхронический аспекты рассмотрения деятельности, представленные процессами целеполагания и целеосуществления, – равноправные, одинаково существенные определения деятельности. Они предполагают друг друга и только в своем единстве характеризуют деятельность. Оба свойства (целеполагание и целенаправленность) не уступают друг другу по своей значимости в общей картине деятельности. С этих позиций мы попробуем вновь охарактеризовать деятельность, имея в виду обозначенную выше оппозицию обыденных и теоретико-методологических построений.

Глава 3. Двуединство деятельности

Итак, вернемся к поставленным вопросам. Как должно быть разрешено противоречие между научными и обыденными представлениями о деятельности?

Соотношение, истинную связь между обыденными и научными понятиями можно осмыслить по-разному. Одно из решений состоит в том, чтобы просто отбросить точку зрения здравого смысла в пользу утверждения теоретических представлений. Но такой сциентизм, если он отчасти и уместен в сфере негуманитарного знания, в области гуманитарного знания (философского, педагогического, психологического), как нам представляется, глубоко неоправдан. При всей внешней респектабельности лозунга: «Наука всегда права!», насилие над здравым смыслом в области гуманитарного знания в действительности не лучше и не хуже обскурантизма поборников «здравого смысла» в отношении научных понятий. Подобно тому, как вещество и антивещество, сталкиваясь, уничтожают друг друга, воинствующий сциентизм и не менее воинствующий обскурантизм, сталкиваясь, не оставляют места ни для науки, ни для здравого смысла.

Теоретические представления, бесспорно, преодолевают представления обыденного сознания, но акт их преодоления вовсе не есть акт немилосердного отрицания – «голого, зряшного». Теоретическое преодоление здравого смысла удерживает или должно удерживать в себе моменты его исходной предметной отнесенности – моменты, закрепленные и мистифицированно освоенные в первоначальных донаучных представлениях людей. Порвать со здравым смыслом, как с чем-то заведомо несостоятельным, порочным, на корню ложным, – это значит порвать с самим предметом исследования, объявить его порочным или не стоящим внимания теоретика, поранить корни его. Теоретическое преодоление, очевидно, необходимо понимать лишь как снятие.

Наше решение этой проблемы имеет своим условием преодоление постулата сообразности и разграничение процессов реализации и собственно движения деятельности (см. главу 1 настоящей книги). Итак, вернемся к постановке все тех же вопросов.

Субъектна ли деятельность? Переформулируем этот вопрос следующим образом: если в логическом плане субъект есть носитель и проводник цели, то правомерно ли, и притом во всех случаях, говорить о реальном человеке, – «индивидууме», – как подлинном субъекте (=авторе) происходящего? Здесь нужно подчеркнуть, что один из ответов, если только не будут сделаны необходимые уточнения, напрашивается сам собой: конечно, это не так.

Действительно, наряду с существенными всегда могут быть найдены и совершенно несущественные, случайные проявления активности, которые не являются изначально планируемыми и не оказывают никакого заметного влияния на процесс осуществления деятельности. Если они и не отбрасываются человеком, то исключительно в силу их видимой безотносительности к процессу целенаправленного действования. Например, решая ту или иную значимую для себя задачу, человек может импульсивно и без всякого участия сознания совершать что-то постороннее, нецеленаправленное. Его непроизвольные «действия» протекают как бы параллельно основному целенаправленному акту и являются по существу бессубъектными (разумеется, мы не отрицаем того, что присутствие этих «действий» может играть важную роль в поддержании тонуса, обеспечении должного уровня внимания при выполнении основной работы).