Человек находит друга. Кольцо царя Соломона

Одна из самых изнурительных пыток, которой вы можете подвергнуться в своей комнате, — это постоянное трепыхание крыльев птицы, бьющейся от робости в клетке. Вы приобрели зяблика — он миловиден и красиво поет. Поскольку вы хотите не только слышать пение, но и видеть самого певца, то, не задумываясь, убираете полотняное покрывало, которым прежний владелец, опытный знаток зябликов, предусмотрительно задрапировал клетку. Птица принимает перемену как должное и поет, как прежде, — но лишь до тех пор, пока вы не двигаетесь. Вы можете отважиться только на самые медленные и осторожные движения, в противном случае обезумевшая птица остервенело швыряет свое тельце на прутья клетки, так что вы начинаете опасаться за ее голову и оперение. Вы начинаете думать, что пленница привыкнет и станет ручной, — но здесь вы глубоко заблуждаетесь. До сих пор мне приходилось видеть только нескольких зябликов, которые привыкли к человеку, беспечно расхаживающему около самой клетки. Вы даже не представляете себе, к чему может привести необходимость неделю за неделей избегать всякого торопливого движения в своей собственной комнате. Понимаете ли вы, что значит не решаться даже передвинуть стул, ибо глупое создание может при этом повредить недавно отросшие перышки на голове. Совершая едва заметное движение, вы неизменно коситесь на клетку с зябликом и содрогаетесь от опасения, что сейчас снова начнется это дьявольское трепыхание.

Многие перелетные птицы бьются по ночам в тот период, когда они должны совершать свои миграции. Пусть клетка снабжена мягким матерчатым потолком, не позволяющим птице нанести себе серьезные повреждения; но даже в этом случае подобные ночные упражнения — вещь достаточно мучительная не только для пленницы, но и для того, кто спит в одной комнате с ней. Птица штурмует решетку своей тюрьмы не потому, что она хочет лететь куда-то. Просто она просыпается, не может заснуть и начинает перепархивать по жердочкам. Она ничего не видит в темноте, поэтому вновь и вновь слепо натыкается на стенки клетки. Против подобного ночного беспокойства есть только одно средство — установите внутри клетки крошечную электрическую лампочку. Она не должна гореть ярко — тусклого света вполне достаточно, чтобы ваша питомица видела прутья клетки и свои жердочки. Только открыв этот рецепт, я смог гарантировать себе спокойный ночной отдых и полное удовлетворение от комнатных славок.

Вероятно, мне не удастся надежно предостеречь человека, претендующего на звание знатока птиц, от недооценки назойливости птичьего пения, которое вне дома звучит для нас нежно и мягко. Когда здоровый самец черного дрозда запевает в помещении, оконные стекла дребезжат, а чашки начинают легкомысленно отплясывать на чайном столике. Песни различных наших славок и большинства вьюрков^[46] звучат в комнате не слишком громко, — пожалуй, за исключением зяблика, который может раздражать вас постоянным повторением своей звонкой трели. Вообще говоря, нервные люди должны тщательно избегать тех птиц, чья песня представляет собой простое повторение одной неизменной строфы. Кажется почти непостижимым, что есть люди, способные не только терпеливо относиться к перепелу, но приобретающие его специально ради его навязчивого «пик-пер-вик». Представьте себе несколько страниц этой книги, сплошь исписанных этими тремя слогами, и вы получите исчерпывающее представление о песне перепела! На открытом воздухе этот крик может быть даже приятен, но в стенах комнаты он оказывает на меня такое же действие, как звук надтреснутой граммофонной пластинки, на которой иголка патефона постоянно останавливается в одном и том же месте.

Но самое большое испытание для нервов — это страдание комнатных животных. Хотя бы только по этой причине, не говоря уже о других, более высокого этического порядка, настоятельно рекомендуется приобретать только представителей таких видов, которые легко сохраняют здоровье в искусственных условиях. Попугай, больной туберкулезом, приносит в дом такую же атмосферу несчастья, как умирающий член семьи. Если ваш питомец, вопреки всем принятым предосторожностям, все-таки неизлечимо заболел, вы должны без колебаний оказать ему акт милосердия — тот самый, в котором врач в подобной же ситуации вынужден отказать смертельно больному человеку.