Человек находит себя

Таня долго ходила по цеху, разглядывала детали и удивлялась: «Неужели это у них принимают?» Обработка была небрежная, наспех. Добрую треть надо бы тут же откидывать в брак.

Проходя мимо приотворенной двери с надписью «Промежуточный склад», Таня услышала знакомый голос Костылева.

— Ерунда! Все придется пропустить, Сысоев, — говорил он, — иначе у сборщиков срыв, вот так.

— А куда я эти дрова приму? — говорил тот, кого назвали Сысоевым. — Любченке я такие вернул? Вернул! Чего же ради тебе стану скидку делать?

— А я говорю, принимай! Или… сборщики остановятся. Ты пойми: конец месяца. Неужели план заваливать? Дело-то ведь государственное!

— Заваливать, заваливать! — вскипел Сысоев. — Вот и завалил бы хоть разок, да начесали бы тебе за это…

Таня вошла.

— Башка кругом с вами, ей-богу, — пробормотал Сысоев, стихая при виде незнакомого человека.

— Вот, кстати, товарищ Озерцова, — сказал Костылев, — я вам не успел показать, здесь у нас полуфабрикат хранится. А это вот контролер-приемщик Сысоев. Работать будете — детали сдавать ему придется, вот так. — И обернулся к Сысоеву: — Ну, значит, договорились, так? — Не дожидаясь ответа, он вышел.

Таня протянула Сысоеву руку.

— Будем знакомы.

Светлые глаза Сысоева, да и само лицо чем-то напомнили Тане лицо Ильи Тимофеевича. На вид Сысоеву было лет сорок. Халат его и надвинутая на лоб кепка были обильно припудрены древесной пылью.

Сысоев показал Тане свои владения. В несколько рядов стояли здесь трехъярусные стеллажи. На полках стопками лежали мебельные детали: бруски, стульные ножки, стенки шкафов, оклеенные фанерой, дверки буфетов…

— Лепим, лепим… Никак из брака выпутаться не можем — валят и валят, разбираться не поспеваешь. До чего дошло, в газете про нас пишут. Не читали? — Он достал с полки газету.

— Читала…

— Тогда загляните сюда, вам полезно, ежели всерьез мастером собираетесь работать у нас.

Он повел Таню в конец помещения и толчком отворил невысокую дверь. Все за нею было завалено испорченными деталями, которые обросли уже толстым слоем древесной пыли.

— Это все брак?! — воскликнула Таня.

— Стопроцентный! Списывать надо. В дрова. Лесоводы, те по сосенке в землю сажают, словно ребятишек берегут, — а мы? Э, да что там говорить!

«Ой, как трудно будет! — думала Таня, возвращаясь с фабрики. — Даже приниматься страшно!»

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Утро выдалось пасмурное и холодное: Таня продрогла, еще не успев дойти до фабрики.

Дул северный ветер. Над кронами тополей мчались низкие всклокоченные тучи, похожие на серую вату И казалось, не тучи, а тополя стремительно куда-то плывут. Они шумели тревожно и зябко, совсем по-осеннему. Наглухо закрытые окна домов блестели то черными, то серыми, как небо, стеклами и тоже напоминали об осени. От этого делалось еще холоднее. Таня ускорила шаг.

Шел последний час ночной смены. Таня долго ходила между гудящими станками. У одного она остановились. Лицо фрезеровщика показалось знакомым: черные, немного раскосые глаза, насупленные брови, волосы ежиком. Она узнала парня, который подрался вчера из-за стульных ножек. «Кажется, его фамилия Новиков», — вспомнила она.

Ей показалось, что парень посмотрел на нее злобно и недоверчиво.

В цеховой конторке мастер Любченко, высокий, узкоплечий, с бескровным лицом, в коротком, не по росту халате, ссутулясь стоял у стола и щелкал на счетах.

— Костылев не ходит в такую рань, — сказал он, узнав, зачем пришла Таня. Он сбросил косточки на счетах, полистал пачку нарядов, отодвинул ее.

— Вы, товарищ Озерцова, меня извините, может, не в свое дело вмешиваюсь, только зря вы мастером согласились. Шли бы лучше технологом. Тут ведь замаетесь, И так дел по уши, а тут еще контроль хотят навалить. В общем, будь здоров — поворачивайся!

— Костылев обещал помочь, если трудно будет, — ответила Таня.

— Костылев? Помочь? — Любченко пожал плечами…

Костылев пришел ровно в восемь. Он приветливо поздоровался с Таней и даже спросил, как спалось ей на новом месте.

— Первые дни сообща будем работать, привыкайте! — сказал он, а вот месяц закончу, закрою наряды, и с первого августа — самостоятельно! Договорились? Вот так.

Вначале работалось легко. Таня даже начала немного скучать от недостатка дела. Выполняла она пока отдельные поручения Костылева, принимала работу у станочников, подсчитывала наряды, сдавала на промежуточный склад мебельные узлы и детали. Костылев был очень любезен, даже предупредителен.

«Не знаю, почему Любченко пугал меня? — думала Таня. — Ничего страшного как будто…»